Новости
| ЛЮТЕР О БОГОСЛОВИИ КРЕСТА Роберт Колб (2001) |
| Богословие - Статьи |
|
В конце апреля 1518 года монастырские начальники Лютера вызвали его к себе в Гейдельберг, чтобы он дал объяснения на собрании немецких августинцев. Он не стал комментировать вопросы, которые привели его к конфликту с церковью, критику индульгенций или вызов, который он бросил церковным властям. Он перешел к делу и заговорил о природе Бога и человеческого существа, пойманного в ловушку греха. Его утверждения по этим темам представляли собой сдвиг парадигмы внутри западнохристианской мысли в понимании Божьего откровения о Самом Себе, о Его способе борьбы со злом и о том, что значит быть человеком. Гейдельбергские тезисы Лютера представили его братьям-монахам новое созвездие взглядов на библейское описание Бога и человеческой реальности. Лютер назвал эту серию библейских наблюдений богословием Креста, и позже он сказал: "Богословие креста - это наше богословие" (2). "Крест Христов-это единственное наставление в Слове Божьем, это самое чистое богословие" (3). Лютер предоставил тогда новую основу или набор предпосылок для провозглашения библейской вести. Лютер вышел на авансцену в Гейдельберге с подходом к христианскому вероучению, который существенно отличался от богословского метода его предшественников-схоластов. Они, возможно, не согласились между собой по ряду вопросов, но для виттенбергского профессора все они практиковали теологию славы. Лютер призвал к другому образу мышления о провозглашении Евангелия Иисуса и о практике его осуществления. И это было чем-то большим, нежели предложение по-новому структурировать библейское учение. Лютер призвал к практике этого богословия в провозглашении и жизни богословов Креста. Однако последователи Лютера в XVI веке на самом деле очень редко говорили о своем богословии как о богословии креста, и они лишь частично сохранили эту новую ориентацию в отношении основных богословских тем. У них не было интеллектуального оснащения для анализа своих предпосылок и богословских рамок. Меланхтон учил их мыслить в терминах организации идей по темам (loci communes), и они полагали, что все разумные люди будут разделять их ориентацию в материале. Они считали само собой разумеющимся, что внутренняя логика и теологическая структура их мышления была бы очевидна для всех. Однако богословие Креста у Лютера - это именно рамки, предназначенные, чтобы охватить все библейское учение и направлять использование всех его частей. Для него Крест Христов - это смысловой центр и точка опоры для понимания и представления широкого спектра конкретных тем внутри библейского послания. В "Общих местах" Меланхтона и тому подобных работах, написанных учениками Лютера и его собственными, догматическая тема "креста" трактовала человеческие страдания (4) а не Божьи страдания на кресте. Таким образом, крест служил совсем другим целям, нежели предоставление точки зрения, с которой мы могли бы оценить откровение Бога о Самом Себе, основания доверия человечества к этому откровению, искупление, совершенное через смерть и воскресение Христа, и, наконец, христианскую жизнь. В последующем лютеранская догматика в трактовках этой темы последовательно рассматривается только один аспект христианства - гонения и страдания иного рода. Если в XVI веке многие лютеране не находили Лютерово богословие креста особенно полезным, возможно ли такое использование Креста Христова в качестве фокуса и мерила библейской вести сегодня? Не устарело ли оно и не отдалилось ли от нас еще больше, чем 400 лет назад? Для западноевропейцев или американцев сегодня проблема не в том, чего Бог хочет или ожидает от людей - как это было у Лютера. Мы определяем фундаментальную человеческую проблему иначе, чем Лютер: я не имею и не получаю того, что хочу и ожидаю - и хочу знать, почему! Лютер рассматривал Бога как Божественную силу, которую он часто воспринимал в своей жизни как сердитого требовательного родителя. Мы рассматривае Бога как современного отца, небрежного, отсутствующего, слишком мало обеспокоенного тем, какая от нас будет польза. Учение Лютера о кресте развилось из беспокойства, что человеческие существа не имеют - и они не могут создать! - то, что Бог в своей справедливости требует от них. Современные люди жалуются, потому что Бог не производит то, на что они притязают как на свое право. Поэтому некоторые могут утверждать, что разрыв настолько велик, что парадигма креста у Лютера в богословии и практике, в жизни и мысли как таковая устарела. На самом деле его богословие креста воспроизводит для каждого века библейское послание о том, Кто есть Бог и что Он делает, а также кто такой человек и каков он есть - под поверхностными колебаниями истории и культуры. Богословие Креста делает больше, чем характеризует проблемы и страдания какого-то конкретного времени. Оно очищает христианина, чтобы он сосредоточился на Боге и на том, что значит быть человеком. Богословие славы и богословие Креста Богословие Креста у Лютера развивалось в его гейдельбергских тезисах и в его великом труде 1525 года о рабстве человеческой воли. Обобщение этой основы для практики всего богословия следует начать с того, чтобы отличить его и от теологии страдания, и от теологии славы (5). Во-первых, богословие креста - это не то богословие, которое просто поставляет хорошие советы о том, как справиться с невзгодами и трагедиями. Лютер знал много о человеческих страданиях,но он никогда не зацикливался на них, как и на благословениях. Его вера сосредоточила его внимание на Боге. Лютер знал, как благодарить Господа не только за Его благодать и благость, но и за то, что Он дает все необходимое, за телесную пищу, семью, за хорошее правительство, за хорошую погоду, хороших друзей, мир, здоровье, за музыку и прекрасно написанное стихотворение. Он также знал, как наслаждаться Божьим творением с песней на лире. Но Лютер также знал, что бывают времена, когда ход человеческих событий таков, что гитара не поможет. Физические, эмоциональные, духовные страдания выпалдаи на его долю как жребий в жизни с незавидной частотой, и поэтому он был очень реалистичен в отношении зла и страдания. Смерть двух из его детей ошеломила его, он чувствовал себя преданным любимым учеником Иоганном Агриколой, он боролся с болезнями, и его гнев и разочарование по поводу провалов в Виттенберге были столь велики, что он покидал город. Но человеческое страдание само по себе не было фокусом или функцией его осмысления креста. Что же это за богословие креста? Лютер говорит, что по сравнению с теологией славы все обстоит как раз наоборот. Теология славы говорит о славе Божьей и о славе быть человеком. Во-первых, все средневековые системы теологии стремились представить Бога, Чья слава состояла в выполнении того, что по человеческим стандартам связывается с Его властью и своего рода успехом. Бог, что может сделать Свою мощь известной, мог бы также настучать людям по головам и выпрямить их, когда они согрешили, возможно, за счет человека. Для уверенности в этом схоласты искали библейские цитаты, подтверждающие, что Бог достоин Своего имени по меркам императоров и королей, чья слава и сила определяли, как должны выглядеть слава и сила. Средневековые богословы и проповедники хотели без обиняков потребовать от Бога, чтобы Он следовал человеческим стандартам, когда правит и судит Своих врагов. Они не поняли, что "господство над другими - это языческий способ осуществления власти, а не Божий" (6). Во-вторых, из своего опыта в качестве студента богословия в Эрфуртском университете Лютер предположил, что эти средневековые системы библейского толкования учат учила человеческой славе, славе человеческого успеха и человеческого разума, которая применяет природу Бога и то, что Он делает, к человеческим целям. Герхард Форде замечает, что эта слава претендует на овладение человеческим разумом в его изысканиях относительно и земных дел, и Божьего откровения о Себе. "Богословы славы действуют исходя из предположения, что творение и история являются прозрачно для человеческого интеллекта, что можно видеть сквозь то, что сотворено и что происходит, чтобы заглянуть в "невидимое Божье". Ибо они пытаются построить свою картину Бога на основа человеческих суждений, абстракций, которые делают универсальными некоторые избранные аспекты и части человеческого опыта и заставляют человеческую эпистемологию отвечать за Божественное откровение" (7). Наряду с этой славой человеческого разума, Лютер нашел в средневековых богословских системах акцент на славе человеческой деятельности, на делах, которые стремятся достичь Божьей благосклонности человеческими усилиями вместе с помощью от благодати. Религии славы имеют своей первой и основной целью поощрение добрых дел человека. Но богословие Креста направлено на то, чтобы придать грешникам новую идентичность, отбросив и убив старую, ибо добрые дела человека могут вытекать лишь из этой новой идентичности, которая понимается как доверие Богу. Поэтому " богословие Креста является оскорбительным, ибо оно атакует то, что мы обычно считаем лучшим в нашей религии" (8) - человеческое исполнение благочестивых дел. Теология славы также позволяет человеческим словам задавать тон Божьему Слову, втискивать Его слово в человеческую логику. И она также позволяет человеческим поступкам определять и оценивать дела Божьи, считая, что проявление Его благодати определяется поступками людей. В то же время человеческие существа могут быть праведны по отношению друг к другу и к остальной части творения "активной" праведностью, выполняя Божьи заповеди, чтобы заботиться об окружающем нас мире. Это означает, что человеческое решение и человеческая деятельность всех видов предназначены для горизонтальной сферы жизни, где Бог дал нам право управлять Своими творениями. Когда мы пытаемся использовать наши решения, чтобы угодить Богу или какому-то Его заменителю, то есть идолу, то мы выводим их из их собственной сферы и возлагаем на них ответственность за то, что они сделали нас богоугодными. И они не могут не сломаться под тяжестью этой ложно возложенной ответственности. Религия, зависящая от человеческой воли и человеческих трудов, пытается искать сокрытого Бога, но при этом она неизбежно переделывает Его по нашему собственному образу. Этот вид религии не имеет ничего общего с истинным Богом, ибо он неверно понимает цель и функцию Закона Божьего. Она приписывает закону силу даровать жизнь. На самом деле, закон только оценивает жизнь, утверждал Лютер. Бог дает и восстанавливает жизнь. Таким образом, поскольку человек сбился с пути в самом сердце своей жизни, закон - как Божий замысел, по которому человеческая жизнь действительно должна быть и совершаться - "приносит гнев Божий убивает, оскорбляет, обвиняет, судит и осуждает все, что есть в мире без Христа" (10), включая самые благородные человеческие побуждения грешников (Гейдельбергский диспут, Тезис 23). Согласно Форду, "этот тезис категорически заявляет, что, несмотря на всю славу закона, Бога он в конечном счете не интересует. Реальное следствие этого ясно: закон не есть любовь Божия, он производит только гнев, он не дает жизни; он не утешает, он обвиняет; он не дарует милости, он только судит" (11) (с последним реформаты не согласны! - Пер.). Короче говоря, закон осуждает все, что не во Христе. Этот список кажется возмутительным и крайне оскорбительным. В доказательство Лютер, однако, быстро указывает, что он исходит непосредственно из посланий Павла к Галатам и Римлянам (12). Лютер настаивает в следующем тезисе, что мудрость закона сама по себе добра; она просто не должна использоваться как средство обрести милость Божью. Богословы славы злоупотребляют законом именно таким образом (13). Лютер нашел все теологии славы неадекватными и недостаточными, неэффективными и бессильными. За ними всегда тянется управляемый Бог, Бог, который обеспечивает поддержку для человеческого существа, что стремится овладеть жизнью самостоятельно, с помощью всего лишь прикосновения к Божественной помощи. Это не соответствовало ни лютеровскому пониманию Бога, ни его восприятию собственной человечности. Богословы славы создают Бог по своему образу и подобию человеческого существа с их собственными желаниями. Ни то, ни другое не соответствует действительности, утверждал Лютер. Чтобы разделить наблюдения Лютера от подножия креста на четыре части и ввести удобные категории для более легкого рассмотрения, можно сказать, что он видел с точки зрения креста 1) Кто такой Бог на самом деле, 2) какова должна быть реакция человека на Бога, 3) каково состояние человека отдельно от Бога есть и как Бог действовал, чтобы изменить это состояние и 4) какую жизнь вера во Христа приносит Его ученикам. 1. Бог сокрытый и Бог явленный. Лютер отличал Бога явленного (Deus revelatus) от Бога сокрытого (Deus absconditus). Под последним он имел в виду, в различных контекстах, либо Бога как Он есть на самом деле, за пределами человеческого понимания и концептуализации, особенно когда человеческий разум омрачен грехом, либо Бога, как Его создают грешники по своему образу и в своих интересах. Кроме того, необходимо отметить, что явленный Бог скрывает Себя, чтобы не исказить образ Бога для человеческих существ. Лютер заметил, что Бог должен быть найден точно там, где богословы славы ужасаются, обнаружив Его: в яслях, как преступник на кресте, как труп в склепе. Бог открывает Себя, скрываясь в самых глубинах человеческого существования, в которые нас ввергло падение. Таким образом, богословие креста у Лютера - это отход от нечеткости человеческих попыток сосредоточиться на Боге, не обращая внимания на то, что Бог указывает, где Он должен быть найден и кто Он есть на самом деле. 2. Человечность определяется верой. Человеческие попытки привлечь внимание и одобрение Бога - это всегда проект, который пытается поместить Бога под контроль человеческой логики или пытаться проверять Его через знаки того или иного рода (17). Но люди, предписывающие Богу, что Ему делать, возмущаются или разочаровываются в Нем, когда Он не доказывает, что соответствует таким задачам. Ни рациональные, ни эмпирические доказательства, которые бы ставили Бога под сомнение человеческой автономии, не приведут к Богу. Бог лишь открывает Себя Сам через Свой тихий голос (18), через кажущееся глупым и бессильным слово от Креста (19), в Слове, ставшем плотью и пришедшем обитать среди Своего народа (20). 3. "Предан за наши грехи и воскрес для нашего оправдания". Продемонстрировав, как Бог решает "человеческую проблему", крест дает человечеству его лучший взгляд на природу Бога, ибо он раскрывает Его образ действий, Его путь, на котором Он имел дело со злом и вернул Себе человечество. Лютер учил, что истинная праведность Бога - Его истинная природа, Его сущность - открывается на кресте и оказывается, что Он есть любовь и милосердие (23). Ибо Бог послал Своего Сына прийти в этот мир, чтобы взять грех и смерть на Себя и быть похороненным в могиле (24). Помимо этой Его жертвы собственной жизнью вместо осуждения Своего народа по закону жизни нет (25). Почему это так, в Писании не объясняется (?! - Пер.). Форде предостерегает от попыток разработать теории искупления, которые пытаются разъяснить вечную истину, стоящую за крестом. "Если мы сможем видеть сквозь крест и переходить к тому,что должно быть за ним, нам не нужно смотреть на него!” (26). Божье слово просто представляет нам крест. Ярость Божьего гнева является на нем во всем своем ужасе. Божий гнев раскрывает ужас греха, погубившего человека, которого Бог так любит. Но этот Божий гнев появляется на том месте, Голгофе, где Бог излил всего Себя, чтобы похоронить нашу греховную личность и дать нам новую жизнь. Большей любви нет ни у кого (27). Из-за нашего греха Божья милость приняла форму креста. Проблема именно в грехе. Это изначальная проблема, корень проблемы, двигатель, который управляет враждой между Творцом и мятежным человеческим существом. Грех означает отвержение Бога и Его стандартов в пользу просто человеческого. Отвержение Бога - это основной вид греховности. Отказ от всех ожиданий, которые вытекают из Божьего дара отождествление себя с творением и ребенком - это второй ее вид. Он может быть проанализирован или, по крайней мере, испытан, помимо подтверждения от Творца. Смерть - это основной симптом проблемы. Отвращение к собственным неудачам, разочарование из-за антипатии или апатии других, ухудшение здоровья, памяти или репутации - это другие симптомы. Тем не менее, каждый из этих симптомов может быть точкой, в которой крест начинает появляться из темноты и приходить в фокус. Любая неудовлетворенность жизнью и идентичностью может сформировать основу разговора, который ведет к Голгофе и к сердцу человеческой дилеммы. Даже в “невиновном” обществе богословие креста предоставляет твердую опору для обсуждения тем, кто поначалу далек от темы искупления. Но даже грешники, сознающие свою вину, не могут постичь подавляющей степени, в которой грех определил человеческое существование после падения. Никто не может просто так постичь величие любви Божией, которая побеждает проблему греха и вины. Лютер отверг любое дешевое искупление, в котором Христос бросил бы врагу Своего народа жалкие гроши страданий, как кусочек золота или серебра (28). Он смирил Себя до смерти на кресте (29), чтобы, таким образом, соблюсти требования закона, по которым грешник должен умереть (30). Но Лютер не только изобразил спасительное дело Христа как "радостный обмен" грехом и смертью с грешником и дар Христовой невинности и жизни (31). Лютер также исповедовал, что Христос выиграл битву против сатаны в "великолепной дуэли", в которой он нанес смертельные раны сатане, греху и смерти (32). Бог в Своем самом славном проявлении Его милосердия и любви к человеческим созданиям, по Лютеру, вошел в глубину позора Креста. Там Он явил Себя таким, каков Он есть на самом деле, в Своей истинной праведности, которая есть милость и любовь. Там люди должны рассматриваться как те, кто заслуживает вечной смерти, но кто теперь через крестную смерть имеет жизнь, которую дает Христос через Его Воскресение, навсегда. Ибо неправда, что богословие креста у Лютера принижает воскресение. "Богословие креста невозможно без воскресения. Невозможно постичь глубины распятия без воскресения" (33). Христос умер только для того, чтобы Его народ мог иметь человеческую жизнь во всей ее полноте (34). Только у подножия креста можно обнаружить истинную человеческую личность. Там мы понимаем, кто мы есть и Кому мы принадлежим. 4. "Возьми свой крест и следуй за ним". Наконец,Лютер понял, что христианская жизнь не обязательно отмечена земными определениями успеха или страдания, ни проклятием, ни благословением, но вместо этого формируется Христом и Его крестом (35). Крест Христов показывает, что Его народу нечего бояться ни одного из своих врагов, даже самой смерти. Следовательно, Его люди свободны рисковать всем, чтобы любить тех, кого Бог поместил в пределах досягаемости их любви. Придя у подножия креста к пониманию того, что на самом деле не так с человеческой жизнью - а не только ее великие преступления, но банальность наших зол и убогость сомнения и отрицания Бога - верующие также признают с точки зрения Креста, какая радость и покой приходят в их жизнь через подлинный человеческий путь в самоотверженной любви и самоотдаче. Действительно, богословие креста - это парадигма для каждого времени, и особенно для XXI века, ибо оно предполагает и подтверждает библейскую оценку человеческой жизни. Кристиан Недденс называет его "актуальным и взрывоопасным” в своем применении в богословии XXI века, ибо это для него фундаментальная норма для теологической науки, знания и практики и, следовательно, "фундаментально критическая теория". Недденс описывает критическую функцию богословия креста в осмыслении возражений против христианской веры на основе современной науки и учености, а также в отношении человеческой автономии и человеческого страдания. Эта мысль служит критическим анализом для неправильного использования богословия и естественной тенденции к теологии славы (36). Богословие Креста функционирует как герменевтическая структура и ориентация для теологической критики. Оно может помочь отточить формулировки множества вопросов, но это эссе фокусируется на его полезности в обсуждении " теодицеи” и в определении того, что значит быть человеком. Богословие Креста сосредотачивает фокус на человеческой жизни, и это неправильно понимают те, кто пытается думать о человечестве отдельно от Бога, и от того, как Бог открывает это через Свое воплощение и Свою смерть для падших человеческих существ на кресте. В мысли Лютера на кресте мы встречаем не только Deus absconditus - Бога за пределами нашего ума, Который не может быть воссоздан только падшим человеческим воображением - но и Deus revelatus - единственного истинного Бога, явленного в Иисусе Христе, Который говорит со Своими человеческими созданиями со страниц Писания. Мы также встречаемся - хотя Лютер никогда не описывал этого таким образом - с самими собой, сначала как с homo absconditus - человеческим существом, скрытым от нашего собственного взора и оценки, как в нашей греховности, так и в незнании потенциала человечества, который грешники не могут постичь - и потом с homo revelatus, с восприятием Божьим, и это единственное точное восприятие и определение того, что значит быть человеком. Что такое человек - вот вопрос, который интересует западного человека нашего времени. Почему жизнь не получается лучше, чем она есть, или почему Бог исчез из нее - это следующий такой вопрос. Если мысль Лютера о кресте может помочь современным искателям убежища понять разрыв между их чувством того, кем они могли бы быть, и их опытом того, что они есть, она может быть посланием для современных людей. И если это может помочь объяснить, почему Бог, если Он реально существует, бывает так далеко от наших ожиданий, если это может помочь нам оправдать то, что Он, кажется, оставляет нас - тогда это действительно теология XXI века. Эти два аспекта богословия креста не исчерпают его значение и полезность для руководства библейским провозглашением в наше время, как показывает Недденс, но мы здесь сосредоточимся на примерах его современного значения и полезности. 300 лет назад немецкий философ Готфрид Лейбниц разработал термин " теодицея” для описания человеческих попыток оправдать Бога, объясняя зло. Теодицея - это попытка иметь дело с Богом, от которого мы ожидаем всего хорошего, когда Он делает не то, чего мы от Него ожидаем. Хотя Лютер не обращался к вопросу о том, " как Бог мог сделать с нами такие ужасные вещи”, богословие Креста, сформулированное им в 1518 году, кое-что говорит о чувствительных потребностях людей XXI века вокруг нас, по крайней мере на Западе, объяснить зло или понять его. 1. Бог приблизился к нам в крови Христа. Богословие креста фокусирует наше внимание на Боге, Который приблизился к нам посреди наших страданий, не только с сочувствием, но и с приговором злу, которое поражает нас. На кресте Бог вынес Свой приговор греху: это зло, и оно должно быть уничтожено. И на Кресте Христос уничтожил наш грех как фактор, определяющий нашу идентичность. Лютер не придумал оправдания для Божьего дозволения зла или Его якобы неспособности справиться с ним адекватно. Привязанный к Писанию, он не нашел иного ответа на вопрос "откуда зло", чем тот, что дан Иову. Он просто позволил Богу быть Богом. Он верил, что Бог, Который пришел к нам победить зло на Своем страшном кресте, однажды и навсегда восторжествует над любым злом. Поэтому он не чувствовал себя обязанным скрывать какую-либо часть истины о Боге или о зле. Богословие Креста не является упрощенной теодицеей, ибо вместе с Павлом оно верит в том, что Бог оправдывает себя именно в кресте и воскресении Иисуса. Оно знает, что, умирая как ветхий человек, верующий живет во Христе и с нетерпением ждет, когда воскреснет вместе с Ним (37). Ибо Бог оправдал Себя, избавляя и возвращая нас к полноте человечности через самопожертвование Христа на кресте. Говоря о рабстве человеческой воли, Лютер стремился прежде всего показать, что Бог есть Господь всего. В этой работе он не чурался применять те отрывки из Священного Писания, в которых Бог, кажется, несет ответственность за зло Реформатора можно обвинить в том, что он пытается объяснить в этой работе слишком много (? - Пер.), и, когда он прав, он объясняет Бога на пути ветхозаветных пророков, которые видели Бога в действии добра и зла (38). Но Лютер настаивал на том, что человеческие существа не смеют проникать в тайну воли Божьей, как он подчеркнул, говоря о плаче Христа над Иерусалимом (Мтф.23.37) (39). И когда он читал лекции по Книге Бытия через десять лет после появления "Рабства воли", он действительно выработал поправки к ошибочным впечатлениям, которые он мог бы вызвать в своем ответе Эразму. При решении вопроса о том, почему некоторые спасаются, а другие гибнут, Лютер истолковал его так: "Различие должно быть сделано, когда человек имеет дело со знанием, или, скорее, с предметом богословия. Ибо не надо спорить о сокрытом Боге там, где речь идет о явленном. Что касается Бога, если Он не был открыт, то у нас нет ни веры,ни знания, ни понимания. И здесь нужно придерживаться мысли, что то, что выше нас, нас не касается... Такие вопросы двигает грех, который побуждает нас стремиться к Богу посредством естественного ума... Бог самым суровым образом запретил такие исследования Себя" (40). Затем Лютер вкладывает в уста Бога следующие слова: "Из нераскрытого Бога Я стану явленным Богом. Тем не менее, я останусь Тем же самым Богом. Я стану плотью или пошлю Своего Сына. Он умрет за твои грехи и воскреснет из мертвых. И таким образом я исполню твое желание узнать, избран ты или нет. Посмотрите, вот Мой Сын (Мтф.17.5), Его слушайте. Посмотрите на Него, как Он лежит в яслях и на коленях у матери, как Он висит на кресте. Наблюдайте за тем, что Он говорит и делает. Там вы наверняка возьмете Меня в свои руки. Ибо, говорит Христос, "видевший Меня видел Отца" (Иоан.14.9). Если вы слушаете его, креститесь во имя Его и любите слово Его, тогда вы, конечно же, предопределены и можете быть уверены в своем спасении" (41). Здесь Лютер идет дальше. Он отвергает любые противоречия между Богом сокрытым и явленным, даже если сокрытый Бог пребывает далеко вне человеческого понимания. "Если вы верите в явленного Бога и принимаете Его слово, Он постепенно также откроет Бога сокрытого, ибо "кто видел Меня, видел Отца", как сказано в Иоан.14.9. Тот, кто отвергает Сына, также теряет и сокрытого Бога, и явленного Бога. Но если вы цепляетесь за явленного Бога с твердой верой, так что ваше сердце таково, что вы не потеряете Христа, даже если вы лишены всего, тогда вы, несомненно, предопределены к спасению, и вы поймете сокрытого Бога. Воистину, вы понимаете Его даже сейчас, если признаете Сына и Его волю, а именно, что Он хочет открыться вам, что Он хочет быть вашим Господом и вашим Спасителем. Поэтому вы можете быть уверены, что Бог также является вашим Господом и Отцом" (42). Поиск ответов заканчивается там, где заканчивается поиск Бога: на кресте, где Бог открывает Свою силу и мудрость в Своем истерзанном теле и пролитой крови (43). 2. Вера цепляется за Распятого. Таким образом, богословие креста у Лютера фокусирует наше внимание на доверии к Богу, Который любит нас и обещает Свое присутствие среди скорбей. Несколько лет назад мой докторант и его жена потеряли почти доношенного ребенка. Он рассказал, что один из членов его общины, пытаясь предложить утешение, сказал: "В такие времена вся наша теология не очень хороша". На самом деле, заметил ученик, "истинное утешение приходит именно от знания теологии Мартина Лютера; это дает уверенность, что Бог есть тот Бог, Который показывает любовь и милосердие к нам. Если бы мы должны были задаться вопросом, что Бог за облаками действительно намеревается и почему Он допускает среди нас зло, сомнения и страдания, утешений у нас будет не много. Мы не можем знать, почему Бог взял нашего ребенка, но у нас нет оснований спрашивать, как Бог относится к нам. Он показал нам это решительно на кресте". Богословие Креста отвлекает наш взор от погружения во тьму и направляет тех, кому больно, цепляться за Христа, Чья любовь несомненна и Чья верность вне всякого сомнения. 3. Зло обличено, пригвождено ко кресту и утоплено в Крови Христовой. Богословие Креста напоминает тем, кто настигнут злом, что зло - это действительно зло, это нечто противоположное тому, чего Бог хочет для человеческих существ. Оно также напоминает падшим людям, что Бог пришел, чтобы поднять их однажды снова к истинной человеческой жизни через Свою собственную смерть и воскресение. Вместо оправдания неспособности Бога положить конец злу сегодня, или оправдания человека и его действий, которые являются действительно злыми, Бог оправдывает грешников, чтобы они могли наслаждаться истинной жизнью, жизнь с Богом, навсегда. Проблема с "теодицеями” заключается в том, что они должны говорить меньше, чем правду, они должны избегать какой-то части проблемы в тот или иной момент. Работают ли они, оправдывая Бога или оправдывая себя, они всегда в конечном итоге признают добро злом, а зло добром. В конечном счете, грешникам в руках Всемогущего Бога всегда бывает трудно справляться с тем, что не есть истина, добро и красота. Вместо того, чтобы полагаться на личность Спасителя, Восстановителя человеческой жизни, они полагаются на объяснения, которые они придумали для решения своих проблем. Реализм лютеровского богословия Креста способен противостоять ужасам и банальности зла во всей их извращенности, потому что она позволяет нам избежать апелляции к чувству долга или поиска добра во зле, чтобы оправдать Бога. В то время как богослов славы пытается видеть Бога через нуждающихся, бедных, смиренных и "ничего не значащих", богослов Креста знает, что любовь Божия творит из ничего. Поэтому грешник должен быть сведен к нулю для того, чтобы спастись. Это не предпосылка в спорах, а надежда на воскресение. Бог выводит жизнь из смерти, и называет несуществующее существующим. Чтобы было воскресение, грешник должен умереть. Всякая самонадеянность должна быть убрана, чтобы истина стала очевидной. Только для друзей Креста, которые умалились и были должным образом подготовлены к получению оправдания, благодать изливается созидательной любовью Бога. Все остальные дороги закрыты (44). Ожидание Бога среди теней создает терпение и питает надежду, когда верующие могут слушать Его голос сквозь тьму. Ибо они знают голос своего Господина, и они верят как в Его любовь, так и в Его силу. Бог не раскрывает прошлое зла, объясняя, где и когда оно произошло, почему он возник, но Он действительно говорит нам что-то о его настоящем и все о его будущем. Он приходит к нам как Бог, Который пережил потери, страдание и смерть, но Он не дает ответов относительно происхождения зла. Альтернатив для решения этой загадки, кажется, два: виноваты или мы, или Он. Первое оправдывает Бога, но мы мертвы. Последнее является еще более ужасным решением: Бог получает удовольствие от наших страданий. Но вместо ответов о происхождении зла Бог дает нам Свое присутствие через присутствие Его народа и провозглашение Его слова. Он дает нам обещание определенного, окончательного, вечного освобождение от зла, которое Он совершил через Воскресение Христа. 4. Человечество у креста. Богословие Креста дает возможность Богу открыть нам форму жизни, которую Он задумал для Своих детей, следующих за Христом под крестом Его. Это дает надежду и уверенность, которая позволяет им побеждать зло в жизни других людей, когда они следуют образцу, который дает им Христос. Его искупительные страдания, смерть и воскресение победили зло в их жизни, и они принимают Его призыв нести любовь в жизнь других - в некоторых случаях через свои собственные страдания и несение бремени. Истинная "теодицея" живет в жизни и любви Божьего народа, который несет ее своим ближним, требует, чтобы дети Креста признали семейное измерение их новой жизни во Христе. С некоторыми пороками можно бороться лично. но большинство извращений Божьего плана для человека и жизни имеет достаточно глубокие корни и достаточно многочисленные грани, чтобы требовать больше, чем любой христианин может сделать лично, чтобы принести Божье присутствие в страдание. Не только страждущие, но и сами верующие нуждаются в поддержке, которая исходит от большого сообщества людей Христа. Что касается их собственной борьбы со злом, верующие находят на кресте напоминание о том, что они задают ложный вопрос, когда они требуют знать, почему Творец не относится к ним лучше. Они понимают, что человеческое существо не вправе требовать от Творца большего, чем Он обещал. Действительно, Его окончательное обетование принесет конец всему злу, но в промежуточный период Он обещал Свое присутствие в разгаре зла, а не его исключение из нашей жизни. Мы не смеем также ожидать от самих себя меньшего, чем Бог ожидает от нас. Бог дал достаточные обетования жизни и Своей непоколебимой любви. Его обещание на самом деле дает надежду, радость и мир. Оно не только бросает вызов злу, но дает уверенность, что народ Божий может двигаться по жизни на твердом основании любви, которую Христос открыл на кресте. 1. Человечность означает прежде всего доверие Богу. Быть полностью человеком значит прежде всего признать, что Бог является фундаментальной точкой ориентации для человечества. Не знать Его как Творца и Отца - это рабство для тех, кто создан, чтобы доверять Ему. Человек обольщен ложными богами, и все они - тираны. Грех проистекает из сомнения, которое отрицает место Бога в нашей жизни и бросает вызов Его владычеству. Лютер был уверен, что то, что грешники сосредоточены на самих себе, скрывает от нашего взгляда глубину нашей греховности, а по сути и ее природу. В Шмалькальденских статьях он писал, что "этот унаследованный грех вызвал такое глубокое, злое разложение природы, что наш этот разум не постигает его; скорее в него нужно верить на основе откровения в Священных Писаниях" (45). Глубинная человеческая неспособность быть всем, чем мы можем быть, согласно Лютеру, состоит в том, что мы не способны бояться Бога, любить Его и доверять Ему превыше всего. И грешники, чье поведение открыто бросает вызов Богу, и "мудрые, ученые и религиозные", которые хотят спастись и обеспечить уверенность своими делами, отказываются "позволить Богу править и быть Богом" (46). Эта неспособность доверять Богу привела к неповиновению другим Божьим заповедям, как Лютер объясняет Декалог в Малом катехизисе (47). Поэтому, пока грешники не признают свою неспособность доверять истине Божьей, явленной в Иисусе Христе, они слепы к глубине и корню причины их бед в этом мире. Закон сокрушает греховные притязания чтобы господствовать над жизнью во многих отношениях, но только заставляя людей что-то делать. Но только Крест может сфокусировать их понимание достаточно ясно, чтобы дать им увидеть, что изначальный, коренной, фундаментальный грех, который извращает и развращает жизнь, лежит в этом недостатке доверия. Когда человеческие существа поймут, Кто есть Бог в полноте Его любви, они увидят себя Его возлюбленными детьми. Это восприятие себя как наследников Христа и членов Церкви как семьи Отца освобождает нас от рабства заботы о себе и желания руководить своими судьбами.Мы освобождены Христом на Кресте, чтобы стать вполне людьми, потому что наш Господь сделал нас детьми Божьими через смерть для греха и воскресение к новой жизни в Боге. И если успех этой идентичности не может быть измерен, ее определенность нельзя поколебать. У подножия Креста мы видим величие человечности столь восхитительное, что разум не может постичь ее. 2. Неверие и недоверие связывает, доверие освобождает. Падшая человеческая природа не может бояться Бога, любить Его и доверять Ему превыше всего. Жизненно важная часть лютеровского богословия креста - это признание невозможности самим вернуться к Богу, ограниченности человеческого выбора. Лютер не отрицал, что грешники обладают активной волей, как это иногда толкуется учеными, которые не читали его De servo arbitrio внимательно. Он отрицал, что греховная воля свободна выбирать Бога, пока она остается пойманной в ловушку автономии и сосредоточенности на себе, так как она не признает Бога Творцом и Созидателем нашей идентичности. "Свободная воля, после падения, имеет силу творить добро только в пассивном качестве, но она всегда может делать зло в активном качестве" - объяснял Лютер августинцам в Гейдельберге (48). Как вода, которая может быть нагрета, но не может нагреть себя, воля управляется сатаной или Богом, пока она действует в вертикальной сфере жизни. Но вместо доверия слову Господа мы обращаемся ко лжи обманщика (49), и сомнение связывает нашу волю, оглушая наши уши. Свобода приходит только через новое отождествление, данное через смерть Христа, Который разрушает наше единство со смертью и обманом. Есть иллюзия, что Бог даст благодать достаточно, чтобы дополнить Его усилия нашими стремлениями, пусть их даже остается 0,01%. Но те, кто утверждает, что они могут свободно осуществлять свою поврежденную волю, по крайней мере, принять то, что предлагает Бог, никогда не могут понять, что имел в виду Иисус, когда говорил, что мы должны родиться заново, чтобы войти в Царство Божие (50). Действительно, люди, сосредоточенные на себе, могут убедить себя, что с Богом они способны достигать своих целей, но помимо перспективы у подножия креста они не поймут, что выход заключен не в их решениях, но в смерти их греховной личности. У подножия крест грешники окончательно теряют мысль, что они просто должны подтянуться немного выше. Они падают на землю, чтобы умереть для своей греховной личности. Форде называет наглостью утверждение, что какой-то человеческий вклад, пусть даже минимальный, может обеспечить человеческую жизнь. Он сравнивает эту дерзость с ощущением наркомана, что он может вылечиться сам. "С богословской точки зрения, мы должны прийти к исповеданию того, что мы зависим от греха и зависим от самих себя, в какой бы форме это ни было - нечестивой или вроде бы благочестивой" (51). Таким образом, богословие Креста показывает, что надеяться на самих себя дело безнадежное, что человеческая деятельность любого рода никак не может способствовать улучшению нашего статуса в глазах Бога. Признание, что мы не больше и не меньше чем падшее творение, освобождает нас от необходимости брать на себя непосильное бремя стать Богом или повелеть самим себе и освободить нашу жизнь. Подход Лютера - пусть Бог будет Богом - позволяет нам быть самими собой, творениями, которые могут быть всем, чем Бог хочет, чтобы мы были. 3. Рождение заново. Бог творит нас заново. Он не только Творец, но и Воссоздатель, и Его работа по воссозданию творения произошла на земле - на Кресте и в Воскресении Христовом. С престола Креста Бог предает нашу греховную идентичность до смерти и дает нам новое рождение как Своим детям. Он Господь и Царь, и Он определяет, кем должны быть люди как Его творения. От подножия Креста, признался Лютер, согнутый и сломленный, можно увидеть очертания человечества в его бегстве от Бога, в восстании против Него просто потому, что Он есть. Фундаментальный факт существования человека после грехопадения в том, что грех получает свою плату (52), и грешники получают то, что они заработали через их сомнение в Божьем Слове и неповиновение Его владычеству - смерть. Размышляя о беседе Иисуса с Никодимом (53), Форде пишет: "Ни ремонт, ни улучшение, ни оптимистическое поощрение здесь невозможны. Нам сказано прямо: вы должны родиться заново" (54). Грешник должен умереть - у Креста или навечно. Детьми Божьими становятся, они не выздоравливают после тяжелой болезни, а рождаются снова. И новое рождение предполагает смерть старой, греховной личности. Ибо Бог столкнулся на кресте с обоими видами человеческой греховности, и ее симптомы и корень - это сомнение, отрицание и неповиновение. Он объявил всему этому войну и одержал победу в главном сражении на Голгофе, и Он приносит плоды победы в крещении (55) и в возвращении к крещению в ежедневном покаянии. "Когда Христос призывает человека, Он велит ему прийти и умереть" - заметил Бонхёффер. "Каждое повеление Иисуса - это призыв к смерти всех наших привязанностей и похотей. Но мы не хотим умирать, и поэтому Иисус Христос и Его призвание - это обязательно наша смерть, а также наша жизнь. Этот призыв к ученичеству, крещение во имя Иисуса Христа, означает и то, и другое - смерть и жизнь" (56). Путем включения падших человеческих существ в смерть и воскресение Иисуса Христа через крещение Творец повторил Свой образ действий в первую неделю, в самом начале. Он создает новое творение через творческую силу Своего слова. Помимо этого отрицания природы зла, которое пленяет нас, и нашего отказа от любви Создателя грех также мешает нам ясно осознать высоту наших собственных возможностей, когда люди освобождаются от греха, закона, смерти и дьявола. Мы были освобождены от рабства всему, что сосредотачивает жизнь на наших делах и нас самих. И мы стали свободны любить ближнего так, чтобы это приносило благо ему и радость нам, что и является исполнением нашей человечности. Свет креста действительно освобождает грешников от тьмы страхов, которую они загнали в себя, чтобы они могли оценить чудо творения, которым Бог сотворил их. Свет крест порождает силу, чтобы исполнить Божий план для жизни человека в грешном мире под крестом - и признавать и ценить радости жизни как дитя Божье. 4. Жить как новое творение. Все это означает, что только Крест открывает нам нашу подлинную человечность. Крест напоминает нам, что "мы живем не сами для себя, но во времени, одолженном нам Творцом. Тем не менее, мы также видим в смерти Иисуса на кресте наш бунт против этой жизни, и мы отмечаем, что теперь нет абсолютно никакого выхода, кроме одного. Бог подтвердил это, дав Иисусу умереть и воскресив его из мертвых. Так что вопрос в том, что надежда уже пришла к нам. "Если мы умрем вместе с ним, разве мы не будем жить вместе с Ним?" (58). На кресте мы узнаем не только ужасную истину, но и чудесную правду о нас самих. Во Христе мы узнаем себя через слово Святого Духа. Мы - прощенные дети Божьи, у нас больше нет идентичности, определяемой грехом, но скорее она определяется прощающим, животворящим Словом Божьим. Мы - дети Божьи, с большим потенциалом, даже посреди мира, измученного злом, от того, что Он принес любовь, мир и радость людям, тем, кого Бог поместил вокруг нас. Крест также дает понять, что человеку "не хорошо быть в одиночестве, в соответствии с Божьим планом для человечества" (59). Собранные крестом в Божью семью, те, кому дана новая жизнь, неизбежно становятся членами одной семьи, которая идет в мир, чтобы явить ему Божью любовь и тем самым призвать других ко кресту, и, значит, в ту же семью. Таким образом, мы демонстрируем эту истину, что мы дети Божьи, через наши действия, и мы используем Божью истину, что мы принадлежим ему как оружие против искушения. Когда сатана предлагает это, в то время как мы действительно имеем путь на небеса, наша греховная личность определяет, кто мы есть на земле, до самой смерти, так что мы можем жить только на Божьих условиях и ответить Ему, когда Он уже позвал нас домой. Мы можем утверждать обетование Божье на кресте и задушить тлеющие искры наших склонностей жить дальше для себя, а не для Бога, ибо слово с креста - это оружие в битве внутри нас, а также вне нас. Богословие Креста не может быть преподано и исповедовано без Самого Христа. Ее следствия для всего человеческого сообщества становятся совершенно четкими. Крестоцентричная природа жизни отдельного верующего также протягивает руки Тела Христова, Церкви, в сторону тех, кто вокруг нее, в пределах ее досягаемости. Крест дан для того, чтобы восстановить всю семью Божью как таковую. Крест также вторгается в нашу жизнь в разгар борьбы против тех желаний, что ведут нас назад к жизни в идолопоклонстве. Святой Дух постоянно ведет нас обратно к кресту, чтобы распять нашу плоть, наше желание жить вне Божьей любви и Его плана для повседневной жизни. Каждый верующий хорошо знает борьбу, которую Павел исповедует в Послании к Римлянам. Все верующие признают, что не может быть никакого компромисса с законом греха. Грешники в нас должны быть преданы смерти. Мы были преданы смерти смерть раз и навсегда в наших крещениях, но в тайне продолжения силы зла в нашей жизни, ритм ежедневного покаяния ведет нас снова и снова на крест, чтобы умереть и воскреснуть. |