Когда речь заходит о смерти Иисуса Христа, я думаю , что в том, как люди это описывают, отсутствует определенность. Конечно, мы должны уважать акцент Павла на том, что "велика тайна благочестия". (I Тим.3.16). Однако одно дело уважать непостижимость Воплощения, но совсем другое,например, позволить себе утверждать, что Бог умер в Страстную пятницу, пережив воскресение на третий день. Смерть Бога? Воскресение Божье? Странность и непоследовательность этих выражений должны предупредить нас о том, что где-то кто-то сделал неразумный вывод.

Первая ясность: Иисус Христос - воплощенный Бог

Вот Кальвин о Воплощении: Когда говорят, что Господь славы был распят (1 Кор 2:8), это, разумеется, не означает, что Он страдал в своём божественном естестве. Так сказано потому, что Иисус Христос, во плоти принявший позорную смерть, Сам был Господом славы. По той же причине Сын Человеческий пребывал на Небе и на земле: Иисус Христос по плоти находился на земле в течение смертной жизни и в то же время по Божеству оставался на Небесах. Далее там же говорится, что Сын Человеческий сходил с Небес. Это не означает, что Его божество покинуло Небо, чтобы замкнуться во плоти, как в темнице, но что Наполняющий всё тем не менее телесно, невыразимым образом, обитал в человеческом естестве Христа (НХВ 4.17.30)..

Следует иметь в виду, что Воплощение, состоящее из божественной и человеческой природы Иисуса Христа, не было случаем 50 на 50. Человеческая природа была подчинена Его Божественной природе, как и подобает творению и Создателю. В любящей благодати Бог - Сын, вечный Логос, Сам Бог от Самого Бога, принял человеческую природу, естественное происхождение силой Святого Духа и родословную Марии. Он был "облечен в нашу плоть", как не раз выражался Кальвин. Это вовсе не было случаем, когда человеческая природа также принимала Божественную. Таким образом, возникла асимметрия. Это главное в Его снисходительности и в Его унижении. Когда Слово стало плотью (Иоан. 1.14), ни Его полное Божество, ни Его полная человечность не были скомпрометированы или изменены в их природе. Он, Логос, вошел в новые отношения. Он был связан с "плотью" в определенное время, в дату изменения в жизни Марии. От Вечности Он был чистым духом и в лице Сына принял "плоть", образ человеческой природы. В ‘стал плотью ‘ "стал" следует понимать не как превращение Логоса во что-то, что не было Логосом, или человечества, которое не было полностью таковым, а как обретение нового отношения к чему-то, что является Логосом, но также было соединено с "плотью", человеческой природой.

Если евангельских проповедников волнует реальность смерти и воскресения Иисуса до такой степени, что они позволяют себе говорить о "смерти Бога", это преувеличение, которое они не должны позволять себе, а скорее дисциплинировать свое мышление.

Воплощение и три служения

Рассмотрим, с другой стороны, идею смерти и воскресения Христа как признак надежды, или наступления весны (хотя в Южном полушарии это не так), или торжества любви над невзгодами и смертью, человеческой жизни над смертью. Это символ новой жизни. Следовательно, кролики, нарциссы и шоколадные яйца присущи такому взгляду на Пасху.

Такое разнообразие интерпретаций воскресения Христа наводит на мысль, что эти важные события, вокруг которых вращается история человечества, являются не столько глубокой тайной, сколько загадкой, пробелом, в котором мы можем использовать их воображение, чтобы нарисовать или раскрасить, как мы считаем нужным. Личность Богочеловека забыта. То, что произошло после смерти Иисуса, было не унижением или смертью Богочеловека, а торжеством человеческой природы над смертью, без каких – либо подробностей, или, возможно, менее запутанно, триумфом Бога над смертью.

Каждая крайняя точка зрения, которую мы набросали, также игнорирует место служений Воплощенного Спасителя в событиях Креста. Он Мессия. Он Пророк, Священник и Царь, причем Его священство имеет особое значение. Драма смерти и воскресения была действиями домостроительной Троицы, Троицы не самой по себе, а в ее действиях в отношении искупления Церкви Иисусом Христом. И то, что на этих вещах сделан акцент у Кальвина, свидетельствует о "кальвинистском" характере Вестминстерского исповедания и катехизисов. В главе VIII ‘Характер его Посредничества заключается в том, что он является " Пророком, Священником и Царем; Главой и Спасителем своей церкви, Наследником всего и Судьей Мира...’ (VIII.1). И Большой Катехизис объясняет это начиная с 42-го вопроса и далее, с акцентом на практическое применение этих служений Христа в христианской жизни.

Все это было для того, чтобы он выполнял "работу" Отца, которую Он поручил Своему Сыну. (Ин. 17.4) И это отношения, которые, будучи созданы, не имеют конца, ибо Логос несет эту природу, человеческую природу, как вечно прославленную. В том, что это таинственные вещи, никто не может сомневаться, ибо это интимные и уникальные отношения Творца и семени женщины. Хотя тройственность у Кальвина - это триединство пророка, священника и царя, все же есть библейские свидетельства того, что должность священника является основной. Обязанности самые простые.

Хью Мартин говорит: " Божественный Дух не утверждает, что Его назначение на его пророческую или царственную должность “прославило” его. Но прямо говорится о Его назначении на священную должность: “Бог прославил Его, чтобы Он стал первосвященником". (Евр. 6. 5). Мы не читаем, чтобы для посвящения Его в должность пророка или короля прибегали к страшной торжественности Божественной клятвы. “Но Господь поклялся и не покается, Ты священник навеки, по приказу Мелхиседека’ (Пс. сх.4). Четыре раза это замечательное выражение применяется явно в Новом Завеет". (Евр. 6. 16-17, 7. 20-21, 28, 7.17, 7.21) (Martin H. Atonement. Edinburgh,1976. P.54)/

Эти титулы и должности, как настаивает Мартин, не являются литературными приемами для украшения Воплощенного, не являются расплывчатыми выражениями простой риторики. Это буквально относится к Логосу, к тому, чем Он стал. Действительно, мы можем сказать, что Он является парадигмой и идеальным примером каждого служения. Его служения определяют Его характер, являя Его Личность. Он действительно был

Пророком, Священником и Царем, особенно Священником, Который принес настоящую Жертву и Который Сам был жертвой. Великий Первосвященник явился как Пророк ... и как Царь.
Мораль заключается в том, что дело Христа необходимо для Его Личности, выраженной в Его характере Пророка, Священника и Царя. Характер Христа как замены, приношения и т. д. неразрывно связан с Его характером в целом и не должен быть средством человеческого воображения и изобретательности, не должен быть забыт или переформулирован как дело Христа, напоминающее о приходе весны.

Итак, если мы сведем воедино Его человечность и Его Божество и перечислим служения, эти удивительные изменения заполнят существенные детали дела Христа на кресте и, таким образом, определят, что это значит и почему это важно. Мы не должны избегать деталей, когда думаем о кресте и Христе на нем. Этот акт не был пустым наброском, ожидающим описаний от "религиозных писателей", использующих свое воображение. Он действительно стал Священником, а также Царем и Пророком и принес себя в жертву. Как Пророк Он выразил на Богооткровенном языке характер Своего священства. (55) И как Царь Он правит Своим Царством. (Еф.5.5)

ОБРАТИТЕ внимание, что Хью Мартин (1822-85) , у которого я позаимствовал некоторые материалы, использованные выше, был шотландским теологом XIX века, который оставил служение из – за плохого состояния здоровья. Помимо Искупления, среди других книг, которые он написал , были "Пророк Иона" (1866), "Тень Голгофы" (1865) и "Присутствие Христа в евангельской истории" (1865), а также был автором статей в Британском и зарубежном евангелическом обозрении.