Новости
| Том Хикс. Эдвардс и оправдание |
| Богословие - Статьи |
|
ЭДВАРДС И ОПРАВДАНИЕ Сам Эдвардс заявил, что пробуждение началось в его собственной церкви после того, как он прочел две проповеди по этой великой библейской истине (3). В предисловии к опубликованному изданию этих проповедей Эдвардс писал: "Нижеследующее рассуждение об оправдании... было замечательным благословением, ибо оно не только ввело многих во дворы истины, но и заняло их сердца более серьезным стремлением к оправданию... Божья работа чудесным образом началась среди нас, и души начали стекаться ко Христу, как Спасителю, Чьей правдой они единственно надеялись оправдаться" (4).
Изложив позицию некоторых исследователей, которые утверждают, что Эдвардс расходится с Sola Fide, мы рассмотрим затем взгляды самого Эдвардса из трактата, в котором он дает наиболее обширное изложение этого предмета - "Оправдание только верой" - и, наконец, выполним анализ некоторых положений Эдвардса на основе его собственных сочинений. Это становится основным вопросом всей статьи. Шефер не считает, что Эдвардс может рассматриваться как верный приверженец sola fide, ибо он не различает должным образом веру и любовь. Шефер говорит, что реформаторы и их ученики утверждали, что существует четкое различие между верой и другими милостями освящения, в частности любовью и добрыми делами. Тем не менее Эдвардс далеко не так тщательно поддерживает это различие, но вместо этого определяет веру таким образом, что она включает любовь, надежду, святость, а также евангельское послушание, в зависимости от того, на что она направлена (12). Шефер пишет: «Читатель не может не чувствовать, что концепция sola fide здесь слишком расширена и, следовательно, практически устранена" (13). Для Эдвардса центр христианского благочестия и сама суть евангельской веры - это "прямое, интуитивное чувство величественной красоты Бога и любовь к Нему просто потому, что Он Бог, и ликующее утверждение всех Его путей" (14). Шефер делает вывод, что Эдвардс считал, что любовь - действительно душа и ядро спасительной веры (15). В самом деле, единство и гармония между верой и добрыми делами находятся в благодати, которая есть корень их обоих. И то и другое укоренено в любви, которая, по Эдвардсу, есть "сокровенное чувство Бога и Его святости" (16). Любовь Бога и к Богу является самым основным фундаментом и главной добродетелью души; это ее фундамент, а не вера (17). Хотя Шефер признает, что Эдвардс горячо утверждал, что оправдание не совершается благодаря любви, по его мнению, для Эдвардса "вера соединяет человека со Христом, потому что вера есть любовь в ее глубинной сущности" (18). Во-первых, он отказался от настойчивости Реформации о том, что вмененная праведность Христа исключает роль присущей нам праведности в оправдании в любом смысле (26). Во-вторых, Эдвардс противоречит учению Реформации, что тот, кто оправдывается, получает оправдание полностью пассивным способом и без каких-либо наших заслуг (27). В-третьих, Эдвардс проигнорировал реформатский акцент на необходимости участия в личности Христа до обретения праведности (28). И здесь, как и у Шефера, суть критики в том, что, включая любовь в веру, Эдвардс по сути подчиняет оправдание любви и вводит заслуги, тем самым отменяя реальное значение протестантской доктрины sola fide, которая исключает всякий человеческий вклад любви и добродетели в оправдание. Классическая протестантская теология убеждена, что оправдание совершается заслугами Христа и ничем больше. В итоге Черри приходит к выводу, что Джонатан Эдвардс не согласуется с самим собой. С одной стороны, Эдвардс утверждает, что Бог оправдывает нечестивого, как Писание учит в Рим.4.5, с другой - он утверждает, что вера, посредством которой Бог оправдывает грешников, сама по себе есть благочестие, и вследствие ее человек может быть оправдан. Все это противоречит мысли самого же Эдвардса, что спасение начинается с объективного действия спасительной благодати Бога, а не с субъективного расположения человека (32). Для Черри эта позиция самопротиворечива. На протяжении всего своего трактата об оправдании Эдвардс намерен утверждать, что Бог считает грешников праведными не из-за их сил, но только на основе добродетели Христа. Тем не менее, Черри отмечает, что Эдвардс определяет веру как добродетель и включает в нее любовь, а затем делает веру средством обретения союза со Христом. Так, по Черри, Эдвардс сначала подтверждает Sola Fide, а потом его отрицает. Раздел 1. Эдвардс пишет, что человек оправдывается только "когда он будет одобрен Богом как свободный от вины греха и от заслуженного наказания за него, и будет иметь праведность, дающую ему право на награду вечной жизни" (38). После этого определения оправдания Эдвардс настаивает на том, что просто прощение недостаточно, и что положительная праведность является условием для оправдания. Он начинает с обсуждения заветных главенств Адама и Христа в качестве отправной точки для понимания оправдания. Если бы Адам "закончил путь совершенного послушания", то он удовлетворил бы требования закона Божьего и был бы достоин награды (39). Таким же образом, Христос не только должен был умереть, чтобы заплатить по закону за грехи, но Ему положительно пришлось оказывать совершенное послушание закону, чтобы удовлетворить требования Божьей праведности за тех, кто должен будет получить плоды Его искупительного дела. Это является основой оправдания. Эдвардс останавливается на том, чтобы обсудить значение "по вере" в отличие от чего-то иного. Он указывает, что это понятие, как часто говорят, подразумевает условие, но Эдвардс не одобряет характеристику веры как условия, потому что этот термин легко понять неправильно. Он говорит, что если понятие "условие" понимать в логическом смысле, как предшествующее состояние логического суждения, то не только вера есть условие, но и все другие милости спасения являются условиями оправдания. Если есть любовь, добрые дела и т.п., то есть оправдание. Но, говоря, что грешники оправдываются "по" вере, Библия имеет в виду нечто большее, чем то, что вера есть логическое условие. Исторически реформатское богословие всегда считал веру инструментом оправдания, но Эдвардс не одобряет использование этого слова, потому что оправдание есть дело Божие, и если мы считаем веру его инструментом, это делает неясным, является ли вера таковым в руках Бога или в руках верующего. Вместо этого, Эдвардс понимает веру как расположение человеческой души, готовящее ее к тому, чтобы она была надлежащим предметом оправдания. Он пишет: "Мы оправдываемся Богом, как надлежащие субъекты Его прощения с правом на жизнь вечную; и поэтому, когда Он говорит, что мы оправданы по вере, как это еще можно понять, если не так, что вера, которая имеется в виду, делает нас получающими эту милость?" (40). Тем не менее, Эдвардс настаивает на том, что без искупительного дела Христа ничто в нас не будет для этого достаточно. Эдвардс затем начинает обсуждение, почему оправдание "только по вере". Он поднимает два вопроса. Во-первых, если вера сама по себе является "добродетелью", то как можно сказать, что люди не могут оправдаться самостоятельно? Во-вторых, если оправдание совершается в силу веры, то почему другие прекрасные добродетели христианина исключены из оправдания (41)? В ответ на первый вопрос Эдвардс пишет: "Когда нам говорится, что мы не оправдываемся никакой нашей собственной праведностью или благостью, имеется в виду, что это совершается не из уважения к превосходству или любой добродетели, действующей в нас, но потому, что Бог решает, что преимущества Христа должны быть нашими; и это в любом случае не из-за какого-то нашего превосходства или ценности, но вера по своей сути передает нам от Бога преимущества Христа, возложенные на нас, и чисто из этого отношения мы получаем те преимущества, что объединяют нас с Посредником, в Котором мы оправданы" (42). Другими словами, когда Бог оправдывает людей по вере, Он никак не полагается на добродетель или силу их веры, когда выносит решение. Он как бы даже не видит в людях добродетель веры, через которую Он их оправдывает. Бог не засчитывает в оправдание добродетель веры, но лишь отношение, в котором вера стоит ко Христу. Эдвардс уточняет: "Бог не дает тем, кто верит, союз со Спасителем или интерес к Нему в качестве награды за веру, но только потому, что вера является активной силой, соединяющей души со Христом, то есть актом союза с нашей стороны" (43).Вера оправдывает только потому, что она соединяет верующего со Христом в законный союз, и Бог не дает благодать оправдания как некую награду за веру. Когда верующие соединены со Христом, они получают право на все, что принадлежит Ему, как жена на владение мужа в законном браке. Эдвардс пишет: "Все, что реально в союзе между Христом и Его людьми, является основой того, что является законным" (44). Иными словами, вера, поскольку она реальна, является основой союза со Христом, который является законным, и она приводит законный союз в существование. Эдвардс затем показывает, как вера соединяет людей со Христом вне своей собственной добродетели. Он проводит различие между моральной и естественной пригодностью. Нечто морально подходит для оправдания, если оно соответствует святому закону Божьему. Эдвардс отрицает, что вера морально подходит для оправдания, и явно отвергает римскую идею, что вера оправдывает с помощью "несовершенных заслуг" (45). Вера не оправдывает, потому что она морально подходит для оправдания, даже если вера как таковая высоконравственна и добродетельна. Но вера оправдывает, потому что она естественно подходит для оправдания, и не потому, что ее качества хороши - ибо Бог вознаграждает в вечной жизни не веру, а любовь, - но только потому, что "обстоятельства [веры и единения со Христом] соответствуют друг другу и по своей природе согласуют и объединяют одно с другим, "таким образом, что "Бог находит целесообразным оправдать людей через веру, если она соединяет их с Иисусом, и если Бог смотрит только на Христа и Его праведность, то Он находит только их достойными награды вечной жизни" (46). Говоря это, Эдвардс не видит какого-либо отступления от традиции в этой формуле. Он пишет: "Наши богословы имели в виду именно это" (47). В ответ же на второй вопрос, почему другие добродетели, кроме веры, исключены из оправдания, Эдвардс говорит, что ни одна из других добродетелей не является естественно приспособленной для того, чтобы приводить к союзу со Христом (48). Только вера схватывает Христа, но любовь и другие добрые дела не делают этого. Этим завершается I раздел трактата. Раздел 2. В следующем разделе Эдвардс трудится доказать учение, которое он ранее объяснил. Он приводит в его поддержку четыре аргумента. Первый из них состоит в том, что если нет благодати, никакая вера не может сделать возможным для Бога кого-то оправдать. Второй говорит, что Писание обильно доказывает именно этот взгляд на оправдание. Третий аргумент состоит в том, что если оправдание совершается нашей собственной моральной добродетелью, то Евангелие благодати просто недействительно. Четвертый же и последний гласит, что если оправдание хоть чем-то зависит от нашей силы, то Христос окрадывается в Своей славе за оправдание (49). В первом аргументе Эдвардс ожидает, что некоторые могут обвинить его в оправдании за счет нашего нравственного добра. Эдвардс признает, что вера есть моральное достоинство, но он опровергает доводы тех, кто будет обвинять его в отрицании того, что он ранее подтвердил, а именно что Бог оправдывает нечестивого. Во-первых, Эдвардс говорит, что, поскольку те, кто верит, заслуживают бесконечного гнева, ограниченная добродетель веры должна быть взвешена на весах против своей противоположности (50). Логически до оправдания, когда добродетель веры сравнивается с порочностью греха, она настолько бесконечно мала и отменяется через грех, что не имеет никакого значения вообще. Бог смотрит на верующего до оправдания только как на нечестивого, достойного осуждения. Во-вторых, до вступления в союз со Христом, закон, под с которым верующий все еще находится, запрещает давать верующему интерес ко Христу как награду за его усилия. Праведный Царь, Который поддерживает закон, не может справедливо принять любые подарки от осужденного человека до того, как это осуждение будет удалено (51). Во втором поддерживающем аргументе Эдвардс обращается к доказательствам непосредственно из источников Писания. В этом разделе он стремится поддержать предположение, что оправдание не добродетель или совершенство нашей собственной природы, опровергая тех, кто толкует Павла как учившего о добродетели оправдания (52). Их основная тактика - интерпретировать фразу "дела закона", имея в виду только церемониальный закон Моисеев. "Таким образом, когда Павел говорит, что оправдание верою, независимо от дел закона, как они утверждают, он исключает только те дела, которые свойственны Моисееву завету, оставляя место в оправдании для добрых дел, которые приходят от веры. Эдвардс, кажется, имеет в виду учение неономиан, когда он пишет: "Некоторые, кто против этой доктрины, действительно могут сказать, что апостол иногда считает, что... вера лишь допускает людей к оправданию, но только настойчивым послушанием они могут быть оправданы" (53). Что касается подобных формул, то они, пишет Эдвардс, "не оставляют вообще ничего из великого учения апостола об оправдании только верой. Такое условное помилование - это не прощение и не оправдание вообще" (54). Эдвардс приводит целых 11 аргументов в защиту убеждения, что "дела закона" включают в себя нравственный закон, а никак не исключают его. Он разворачивает следующий ход мысли. У Павла понятия "дела" и "дела закона" взаимозаменяемы. Рим.3 показывает, что поскольку мы виновны в нарушении нравственного закона, нет никакого оправдания по закону. Рим.2 говорит о законе, написанном на сердце, причем это именно нравственный закон. В Рим.3 Павел говорит, что "законом познается грех", и это также не может не включать нравственный закон (55). В Рим.4 Павел явно противопоставляет закон вере и говорит, что оправдание должно быть по вере, чтобы было по благодати. Павел говорит, что дела закона исключены из оправдания, так что любое хвастовство здесь исключается (Рим.3.26-28). В Послании к Галатом те, кто под законом, находятся под клятвою, что не имеет никакого смысла, если это относится только к церемониальному закону. Павел ссылается на оправдание "нашей собственной праведностью" и "делами праведности" как на то же самое, что и "делами закона" (56). И Ветхий и Новый Заветы отрицают оправдание делами закона. Эдвардс утверждает, наконец, что, когда Ветхий Завет говорит "сделавший это будет жить", это не относится только к церемониальному закону (57). Третий аргумент Эдвардса показывает, что те схемы богословия, что основывают оправдание на искреннем послушании оправдываемых, свергают всю благодать Евангелия. Он доказывает это, утверждая, что Бог, даруя оправдание, показал только Свою милость, но не "уважение к любому превосходству наших лиц и действий, которое могло бы подвигнуть Его оказать любовь и милость" (58). Он говорит о том, что эта великая благодать "усиливает обязательство благодарности в получающем" (59). Эдвардс затем переходит к тому, чтобы показать, что является одновременно иррациональным и небиблейским предположить, что ослабление закона до несовершенного послушания может заменить Божий закон совершенного послушания, так как все законы требуют совершенства, или они не работают вообще (62). Он утверждает, что закон должен быть стандартом совершенного послушания, которое должно быть выполнено для того, чтобы мы могли иметь жизнь. Затем он показывает, что смерть Христа - это не только "отрицательное" прощение греха, но также положительное действие, заслуживающее вечную жизнь. Отец повелел Христу умереть; послушание Христа этому положительному повелению есть послушание всему закону, и потому заслуживает вечной жизни. Это объясняет, почему крест является центральным в библейском обсуждении искупления и оправдания - ибо это главная причина помилования от смерти и дарования вечной жизни (63). Эдвардс говорит, что в системах, где Бог дает людям интерес к Христу в силу их послушания, как награду, Бог действительно дает спасение в награду за послушание (64). Это делает наше послушание важнее Христа и по сути возвышает добродетель над Христом. Раздел 3. В следующем разделе Эдвардс излагает, "в каком смысле дела христианской жизни или евангельского послушания могут рассматриваться как значимые для оправдания" (65). Здесь Эдвардс утверждает, что Бог не оправдывает людей просто по их первому акт веры, но с учетом всех последующих актов веры. Оправдание основано на том, что человек соединяется с Христом навсегда, и вера приспосабливает человека к этому вечному союзу (66). Эдвардс продолжает утверждать, что внутренние дела послушания веры, которые отличаются от внешних дел, являются предпосылкой для оправдания. Он пишет: "Все евангельское послушание - это дела веры, действующей любовью, и каждый такой акт послушания, в котором оно является внутренним актом души - это лишь новое действенное принятие Христа и присоединение к славному Спасителю" (67). По-видимому, Эдвардс рассматривает христианскую любовь, которая лежит в основании и ядре подлинной веры, как внутренний принцип, естественным образом делающий веру спасительной. Тем не менее, Эдвардс продолжает настаивать, что истинная любовь сама по себе не оправдывает, как и любая добродетель: "Так что, как и прежде было сказано о вере, о ребенке можно сказать, что он слушается, если доверяет. Но это не имеет никакого отношения к вкладу любой нашей силы или превосходства в оправдание, ибо оно есть принятие только ради Христа. И если мы говорим, что оправданы верой, то это не противоречит также частому утверждению апостола об оправдании без дел закона, ибо вера предполагает дела христианского послушания как ее выражения в нашем хождении и духовной жизни. И поэтому, если мы говорим, что вера сама не оправдывает, как и дела, мы имеем в виду также действенные выражения веры" (68). Таким образом, он отрицает, что Бог ставит оправдание в зависимость от послушания. Эдвардс утверждает, что Сам Бог обещает утвердить оправданных верующих в вере, и если Он призывает, то также и поддерживает верующего в состоянии оправдания. Он пишет: "Бог в оправдании имеет в виду не только акт веры, но и Свое же обетование будущей веры, хотя пока это только обетование" (69). Раздел 4. В этом разделе Эдвардс рассматривает различные возражения по доктрине, которую он представил. Некоторые могут возразить, что Писание учит, что суд совершается по делам, поэтому будет неправильно сказать, что оправдание естественным образом связано с верой. Тем не менее, Эдвардс утверждает, что только предшествующее оправдание может сделать наши дела действительно добрыми и угодными Богу. Бог действительно судит добрые дела и вознаграждает их в раю, однако он делает это только на основании оправдания и только ради заслуг Христа. Эдвардс объясняет: "Существует огромная разница между этой схемой и... схемой тех, кто выступает против учения об оправдании только верой. Она закладывает основу первого принятия Богом... полностью во Христе и Его праведности. Их же схема основана на превосходстве самого человека или изначальности его добродетели, которая и полагает основания спасения" (70). Он также отвечает на возражения тех, кто говорит, что Писание основывает прощение грехов на покаянии, говоря, что вера и покаяние не разные вещи, а два аспекта одного и того же. Таким образом, и вера, и покаяние естественным образом соответствуют союзу со Христом и не являются просто добродетелями. Наконец, Эдвардс обращает внимание на кажущуюся разницу между Павлом и Иаковом в вопросе об оправдании. Павел учит, что мы оправданы по вере без дел закона, тогда как Иаков говорит, что человек оправдывается делами, а не одной верой. Эдвардс рассуждает, что Павел и Иаков имеют в виду не одно и то же любо под верой, либо под оправданием, и на самом деле под последним. Павел использует этот термин как то, что означает "надлежащее основание спасения" (71). Но для Иакова главное - это доказательства, "которые имеют лишь те, кто оправданы на самом деле... Это дела веры, и они действительно добрые" (72). Раздел 5. Заключительный раздел трактата Эдвардса посвящен практической значимости данного учения. В то время как он отрицает, что все люди должны согласиться во всем с его доктриной, он настаивает на том, что это критически важное учение при наличии ряда условий. Само Писание учит, что это доктрина, "имеющая очень большое значение" (73). Другие концепции полагают основу спасения в человеке, а не во Христе, и тем лишают Его славы за спасение. Эдвардс пишет: "Именно в этом заключается наиболее существенное различие между заветом благодати и изначальным заветом" (74). Изначальный завет ставил вечную жизнь человека в зависимость от добродетели его собственного послушания, но в рамках второго завета призвание человека к вечной жизни зависит только от добродетели Христа, которая принимается через веру. Противоположная доктрина оправдания делами, как правило, заставляет людей полагаться на себя, "что есть вещь, гибельная для души" (75). Таким образом, Бог видит верующего, только как нечестивого, пока он не присоединился ко Христу и не является на самом деле оправданным. Поэтому Бог не может быть "обвинен" в оправдании лишь благочестивых по схеме Эдвардса. Эдвардс свободно признает, что вера есть дело, если рассматривать ее с точки зрения моральной добродетели. Тем не менее он прилагает большие усилия, чтобы показать, что добродетели покаяния и любви входят в оправдывающую веру только в силу ее природного характера, который подходит человеку для союза с Христом, а вовсе не из-за моральной добродетели самого человека. Таким образом, Эдвардс сумел продемонстрировать, что оправдание только по вере (или, как он уточняет, "благодаря естественному свойству веры") и без дел закона (которые он определяет как моральную силу или благочестие). Он прямо противопоставляет себя всем католическим, арминианским и неономианским доктринам оправдания, которые учат, что Бог оправдывает людей с учетом силы и стойкости их благочестия.
|