Обычно считается, что Реформация началась с 95 тезисов Мартина Лютера против индульгенций в октябре 1517 г. Но это был лишь документ, предложенный к обсуждению в университете. Лютер предлагал тогда лишь пересмотреть практику индульгенций, а не отменить ее.

Он еще не предлагал повестку дня для широких богословских и церковных реформ. Гораздо более спорные вещи он уже сказал тогда в своем «Диспуте против схоластического богословия» от 4 сентября 1517 г., где он критиковал весь путь, который прошло средневековое богословие на протяжении веков. Этот спор, однако, прошел без шума. На самом деле, говоря по-человечески, только уникальное сочетание внешних социальных, экономических и политических факторов создало ту среду, в которой искра Лютера зажгла Реформацию.

Гейдельбергский диспут

Как только ситуация сорвалась с предохранителя, католическая Церковь сделала роковую ошибку: она позволила ордену августинцев, к которому принадлежал Лютер, поставить проблему так, как если бы она была незначительным местным затруднением. На совещании ордена в Гейдельберге в апреле 1518 г. Лютеру предложили представить ряд тезисов, чтобы братья могли оценить его богословие. После относительно мягких 95 тезисов для Лютера это была хорошая возможность сформулировать свое богословие, что он и сделал в сентябре на диспуте.

Гейдельбергский диспут имеет большое значение в двух отношениях. Во-первых, на нем появился еще один будущий титан Реформации. Это был Мартин Бусер, реформатор из Страсбурга, закончивший свои дни профессором богословия в Кембридже. Человек огромного ума и широкого вселенского видения, Бусер оказал большое влияние на целое поколение реформаторов, и не в последнюю очередь на Жана Кальвина. Но впервые вкус к Реформации он получил, пообщавшись с Лютером в Гейдельберге. Бусер, однако, хотя и удивлялся, что Лютер напал на то, на чем стоял католицизм, упустил богословское значение того, о чем Лютер заговорил здесь. Это было вторым моментом: теологией Креста.

Богословие Креста

К концу диспута Лютер предложил ряд тезисов, которые сначала – это было не в его манере - могли бы показаться неясными.

• 19. Не заслуживает называться теологом тот человек, который рассматривает невидимую сторону Бога, как если бы она была абсолютно видимой и действительно имела место (Рим.1:20).

• 20. Тот заслуживает называться теологом, кто понимает видимые и явленные стороны Бога, рассматриваемые через страдания и крест.

• 21. Теолог Славы называет зло добром, а добро злом. Теолог Креста называет вещи так, как они есть.

• 22. Мудрость, которая видит невидимые стороны Бога в делах, как это воспринимает человек, полностью стирается, ослепляется и ожесточает.

Эти заявления фактически есть сердце теологии Лютера, и если мы хорошо поймем то, что он подразумевает под этими туманными терминами и фразами, то это прольет свет не только на доктринальное содержание его богословия, но и на сам способ, которым, как он убежден, должен мыслить богослов. Действительно, он принимает взрывной аргумент Павла в 1 Кор. и развивает его в полноценную богословскую программу.

В основе аргументов Лютера лежит понятие, что человек не должен спекулировать о том, Кто есть Бог и как Он действует, до того как Он фактически явит Себя. Таким образом, Лютер видит Откровение Бога о Самом Себе как аксиому богословия. Вероятно, в истории не было еретика, который был бы не согласен с этим, ибо всякое богословие предполагает то или иное откровение от Бога, в природе, человеческом разуме, культуре или в чем угодно.

Лютер, однако, резко ограничивает поле Откровения. Бог явил Свою милость к человечеству в Воплощении, когда Он явился в человеческой плоти, и высшим моментом Откровения стали Крест и Голгофа. Действительно, Лютер иногда загадочно называл Христа Распятого Божественной тайной – точкой, в которой Бог оказался весьма противоречащим всему, что можно было бы разумно ожидать от Него.

«Теологи славы», следовательно – это те, кто строят свою теологию в свете того, чего они ожидают от Бога и, во всеобщему удивлению, делают Бога очень похожим на них самих. Теологи Креста – это те, кто строит богословие в свете Откровения Бога о Самом Себе во Христе Распятом.

Последствия этой позиции являются революционными. Для начала Лютер требует, чтобы весь богословский словарь был пересмотрен в свете Креста. Возьмем для примера слово «сила». Когда теологи славы читают в Библии о Божественной силе или используют этот термин в своем богословии, они предполагают, что эта сила аналогична человеческой власти.

Они полагают, что они могут прийти к пониманию божественной силы, увеличивая в бесконечной степени все самое мощное, о чем они могут подумать. В свете Креста, однако, это понимание Божественной силы совершенно противоположно всему, чем она реально является. Божественная сила проявляется в слабости Креста, ибо это Его очевидная победа над силами зла, а также уничтожение их власти на земле. Иисус явил Свою Божественную силу в победе над смертью и силами зла. И все христианские утверждения о Божественной власти или даже о Церкви или христианском государстве должны быть поняты в терминах этой силы, сокрытой за слабостью.

Согласно Лютеру, такая же процедура должна быть применена ко всем аспектам богословия. Например, Премудрость Божия явлена в юродстве Креста. Кто мог бы иметь столь глупую идею, как Бог в человеческой плоти, умерший ужасной смертью за грешников, которые сознательно бросили Ему вызов, Бог, Который Сам взял на Себя их грехи, Бог, восстанавливающий людей к обновленной жизни через Свою смерть? Мы могли бы проверить таким же образом и такие понятия, как жизнь, благословение, святость и праведность. Все они должны быть переосмыслены в свете Креста. Все важные богословские понятия люди склонны воспринимать по собственному образу, и все они должны быть переработаны в свете Креста.

Такое понимание является одним из тех факторов в мышлении Лютера, которые придают его богословию внутреннюю логику и последовательность. Возьмем к примеру его понимание оправдания, в котором Бог объявляет верующего праведным не в силу какой-либо его собственной праведности, чего-либо, что верующий сделал или приобрел, но на основе чужой праведности, праведности Христа, которая остается внешней по отношению к верующим.

Разве это не странно – хотя это дивная логика Бога на Кресте? Человек, который действительно неправеден, действительно погряз в грехе, на самом деле объявлен Богом чистым и праведным! Такая правда непонятна человеческой логике, но имеет свой смысл в свете логики Креста.

А как насчет идеи Бога, который сходит вниз и любит неправедных, тогда как объекты Его любви не выказывают желания любить Его или делать добро? Теологам славы это непонятно, ибо они полагают, что Бог таков же, как и они, человеческие существа, и, таким образом, Он обращается лишь к тем, кто внутренне привлекателен или хорош и в некотором роде может заслужить Его благосклонность. Но Крест показывает, что для Бога это не так: Он предшествует всякому человеческому представлению о том, Кто есть Бог и как Он действует, и Он не требует предварительной благосклонности в объектах Своей любви, а скорее Его любовь создает в них эту благосклонность. Такова Божия удивительная и неожиданная нежность и красота, сокрытая за уродливой и жестокой драмой Креста.

Ключ к христианской этике и опыту

Лютер не ограничивает теологию Креста пониманием Божия Откровения. Он также видит в ней ключ к пониманию христианской этики и опыта. До веры, в глазах неверующего Крест – это вздор, это то, что кажется отвратительной смертью человека, проклятого Богом.
То, как неверующий ум понимает Крест – который есть глупость для грека и соблазн для еврея – зависит от предпочитаемого вами греха интеллектуального высокомерия или морального самодовольства. Однако, если ваши глаза откроются через веру, вы увидите Крест как он есть. Бог является в сокровенной от людских глаз тайне. И веру следует понять как дар Божий, а не как способность, присущую человеку как таковому.

Этот принцип веры позволяет верующим понять, как ему или ей себя вести. Будучи соединен со Христом как великим Царем и Священником, верующий тоже есть царь и священник. Но это разделение не оправдывает обмирщения. В самом деле, и царство и священство должны быть приняты верующим во Христе, через страдание и самопожертвование в служении другим. Верующий есть царь, будучи слугой всех; он полностью свободен, являясь всем рабом. Как Христос явил Свое Царство и власть через смерть на Кресте, так и верующие должны подражать Ему, безоговорочно отдавая себя другим. Мы должны быть, как выразился Лютер, Христовыми, чтобы наши ближние опознали нашу истинную идентичность как детей Божиих.

Этот аргумент является взрывоопасным, давая новое понимание христианской власти. Власть старейшин общины, например – это не травля других и не использование своих полномочий для защиты лишь своих собственных мнений или богатства. Нет, истинно христианский служитель – это тот, кто посвящает всю свою жизнь мучительному, тягостному и порой унизительному служению другим людям, являя тем самым в Теле Христа ту власть, которую явил Сам Христос всей Своей жизнью, и прежде всего – на Голгофском Кресте.

Благословения через страдание

Последствия богословия Креста для верующего этим не ограничиваются. Крест – это парадигма того, как Бог работает с верующими, соединенными со Христом через веру. Это значит, что великое благословение приходит через большие страдания.

Этот момент сложно «проглотить» нам на зажиточном Западе. Несколько лет назад я читал в церкви лекции на эту тему и указал, что Крест есть не просто наше примирение, но откровение о том, как Бог поступает с теми, кого Он любит. Мне бросил вызов человек, который говорил, что теология Креста у Лютера не дает достаточных оснований для таких заявлений, ибо Крест и Воскресение ознаменовали освобождение от проклятия и начало великих благословений. Таким образом, сосредотачивать внимание на страдании и слабости значит упустить эсхатологическое значение служения Христа.

Конечно, этот человек не смог применить мысль Лютера так, как это следовало сделать. Все, что он говорил, было правдой, но он не понимал, что это не было сказано в свете Креста. Да, Лютер согласился бы, что проклятие снято, но снято оно благодаря Кресту, который обратил зло в добро. Если Крест Христов есть величайшее зло, содеянное людьми в истории, и тем не менее в соответствии с Божьей волей это был источник решающего поражения, нанесенного злу, то любое зло может не только быть разрушено, но и стать причиной добра. Более того, если смерть Христа есть сокрытое благословение, то любое зло, которое переживает верующий, также может быть для него благословением. Да, проклятие разрушено и благословения будут течь на нас, но кто сказал, что эти благословения должны соответствовать чаяниям богатой Америки? Урок Креста по Лютеру в том, что самый благословенный Человек на земле, Иисус Христос, был лишен благословений в Своих страданиях и смерти. И если это было так, когда Бог имел дело со Своим любимым Сыном, то как те, кто един с Ним по вере, могут рассчитывать на что-то другое?

Это ставит проблему зла для Лютера в несколько ином свете, чем, скажем, для раввина Гарольда Кушнера с его книгой «Когда с хорошими людьми случаются плохие вещи». Плохие вещи происходят, говорит Лютер, когда Бог благословляет нас. Бог совершает Свою работу в верующем, делая противоположное тому, чего мы ожидаем, и Он реально благословляет, когда по видимости проклинает.

На самом деле, когда мы поймем, что смерть Христа, величайшее преступление в истории, была глубинной и таинственной волей Триединого Бога, хотя и без Его участия в любого рода моральной вине, мы найдем решение вековой проблемы – как освободить Всемогущего Бога от ответственности за зло. Ответ на проблему зла лежит не в попытках самим установить исходную точку, ибо она просто не дана нам.

Скорее всего, на Кресте становится ясно, что зло навсегда обращается в добро. Рим.8.28 – это истина в свете Креста Христова. Если Бог может принять наибольшее из зол и превратить его в наибольшее добро, то насколько в большей мере Он может взять любое меньшее зло, которое характеризует человеческую историю, от отдельных трагедий до международных бедствий, и обратить его к Своим добрым целям.

Теология Креста у Лютера слишком богата, чтобы охватить ее должным образом в одной статье, но я надеюсь, что мой краткий очерк откроет богатую жилу богословских размышлений, которые могут быть сокрыты от всех, кто не видит драматическую антитезу между видимостью и реальностью, разбросанную во всей Библии и разработанную с такой силой Мартином Лютером. Это богословское золото – противоядие от сентиментальности, доктрины процветания и обмирщенной эсхатологии. Крест не просто место, где Бог искупает грех, это также глубокое откровение о том, Кто такой Бог и как Он действует по отношению к Своему творению.

Luther's Theology of the Cross www.opc.org