КАЛЬВИНИЗМ

Имре Ревеш

1.      Общий характер кальвинизма

Кальвин как реформатор начал свою работу, когда в результате деятельности Лютера и Цвингли Реформация уже вышла на глубокую воду, и внес в нее много нового. Вне всяких сомнений, идеи предыдущих реформаторов оказали глубокое влияние на Кальвина, и он никогда не был независимым по отношению к ним. Тем не менее, Кальвин повлиял на самое сердце Реформации. Его идеалы и принципы – это не просто развитие и распространение идей Лютера и Цвингли, но это глубокие и самостоятельные вещи, проистекавшие от его собственного мышления и характера. Хотя не он инициировал и осуществил Реформацию, он добавил очень многое к ее основным утверждениям; его дух пронизал всю доктрину и практику, которую можно назвать кальвинизмом.

Кальвинизм – это просто одно из обозначений религии, основанной на доверии к Живому Богу и Его святому Слову. Творец и творение, Божественное и человеческое, как бы они ни были противоположны, находятся в ней в высшей интеллектуальной гармонии. Верная душа здесь подчиняется непосредственно Богу, без чего-либо, способного отделить ее от Него. Отцы Церкви, соборы и богословы – это не более чем люди, и потому их авторитет не может быть нормативным и абсолютным. Положение Аугсбургского исповедания, согласно которому Библия есть единственно абсолютный авторитет, является одним из основных принципов и в кальвинизме, и, проводимый твердо и строго, этот принцип образует конфессию. Как ключевой принцип он также решительно и последовательно определяет внешние формы религиозной жизни. Принцип Реформации гласит: из Церкви должно быть удалено все, что запрещено Словом Божиим. Принцип кальвинизма состоит в следующем: в Церкви имеет право на существование только то, что предписано Словом Божиим.

Это различие сперва может показаться относительным, но тем не менее оно весьма существенно. Первый вариант для лютеранской Церкви означал, что к средневековым институтам, обычаям и т.п. следует относиться консервативно, и при принятии решений по отношению к ним должен действовать принцип, согласно которому все желающие могут сохранить то, что не запрещает Библия. Кальвинизм требует оставить от всего этого tabula rasa, и единственное, что он принимает во внимание – это то, что заповедано в Писании, строго и неустанно исключая все остальное. В некоторых вещах человек, культура, искусство имеют значительную свободу; но Божественные установления должны строго соблюдаться. Это было время, когда Карлштадт и Цвингли проявили наибольший радикализм, тогда как Лютер считал, что «мы должны остановиться где-то посередине», а добрый и мягкий Меланхтон даже в Аугсбурге в 1530 году заявил, что в Риме есть лишь очень немного вещей, которые отделяют его от католичества.

Как видим, главные герои эпохи Реформации имели диаметрально противоположное отношение к папству. Если позиция Лютера была скорее самообороной, то кальвинизм перешел в наступление – хотя он и не бросал оливковую ветвь мира несмотря ни на какие нападки и гонения как папства, так и лютеранства. Те, кто стоял под знаменем кальвинизма, легко оказывались мучениками; лютеранину, чтобы стать мучеником, обычно нужно было приложить усилия. Именно к такому выводу пришел такой всемирно известный церковный историк, как Мерль д’Обиньи; и я не думаю, что он подгонял исторические факты к какой-либо религиозной предвзятости или конфессиональным обидам.

Кальвинизм нередко сравнивают с иезуитизмом – хотя ясно, что это два враждебных полюса. Кажется, что они действительно схожи в некоторых пунктах. И то и другое суть крупные и мощные плоды XVI века, один – от Евангелия, второй – от дерева Рима. Обоим присуща самооценка жертвы и восприятие себя как истинной и видимой Церкви, героическая решимость и самопожертвование, презрение к человеческим интересам ради вечного спасения и награды. Но одно пользовалось светскими преимуществами в борьбе за власть, а другое стяжало мученический венец у Бога в мире.

Другой важнейшей характеристикой кальвинизма является то, что в отличие от лютеранства, где верующий обретает веру индивидуально, в кальвинизме Церковь предшествует вере. Лютеранство ставит на первое место отдельного верующего, кальвинизм – церковную общину. Полноценный кальвинизм, однако, не требует священнического господства; с другой стороны, в определенных строгих течениях лютеранства пастор – это духовный отец и даже почти духовник, как, например, Клаус Хармс (1778-1855), строгий лютеранин в Киле, отвергший реформу 1817 года. Вероисповедания и символические книги кальвинизма являются не более чем вероучительными заявлениями Церкви; они написаны людьми – тогда как для строгого лютеранства они есть главная инстанция в Церкви и почти что Божественное откровение. Кальвинистская свобода и независимость верующих столь велика, что она порождает даже утверждения, что Реформатская Церковь не есть отдельная деноминация; но если религиозная жизнь ее соответствует идеалам Кальвина, а не пересматривает их, то она в высшей мере тяготеет к реальной соборности, к универсальному идеалу святой Матери-Церкви – в то время как лютеранство, сохраняя единство общины вплоть до религиозной исключительности и нетерпимости, все более подвергается опасности утратить его.

Не последней из важнейших особенностей кальвинизма является наличие чистых, четких и разумных убеждений относительно предметов веры. Кальвинизм убежден, что для верной и благочестивой души недостаточно искать истину в Священном Писании; истина должна включать в себя человеческий разум и науку, которым дано искренне и объективно постигать ее. Дух истины может открыться любому человеку, а также мировоззрению, характеру и духу целого народа.

Это сильное заявление. Эта особенность является одной из ярчайших черт кальвинизма, хотя в то же время она есть причина множества ошибок. Так называемая естественная теология, герменевтика, религиозная этика и некоторые другие науки начали мощное развитие именно в лоне Реформатской Церкви, и именно благодаря этому основополагающему принципу кальвинизма десятилетиями и веками никакая другая Церковь или деноминация не порождала столько подлинных ученых, и рациональность нигде не получала большего развития, - что даже светская наука не в силах игнорировать. Именно за счет этого кальвинизм обрел всемирно-историческое значение в государствах, парламентах и даже на поле брани. Но этот же принцип таков, что он способен породить мрачные сомнения – так же как перебор церковной дисциплины действительно может подавить личную свободу, остудить и убить дыхание и поэзию жизни. Крайности кальвинизма могут дать именно такие плоды, но в этом нет вины Кальвина. Это правда, что в соответствии с кальвинизмом Церковь не прибегает к созданию собственного искусства и художественных произведений; но это совершенно не значит, что она отрицает искусство как таковое. Реформатская Церковь не использует изображения или статуи – но множество художников, в том числе и в нашей стране, были кальвинистами по вере, как и великие творцы национальной поэзии, такие, как Шекспир и Мильтон. Разве венгры Андраш Батизи, Чоконаи или Янош Арани, будучи кальвинистами, разве не были прекрасными поэтами? Быть может, я не буду совсем неправ, если скажу, что если кому-то было дано выразить величие кальвинизма совершенно особым образом, то это поэзии. Ораторы, писатели и музыканты-кальвинисты в нашей стране и других местах – это сила, способная снять с кальвинизма обвинение в том, что он разрушителен для искусства.

2.      Предопределение

Христианская Церковь уже в эпоху апостолов размышляла над вопросом о том, как человек может обрести правду Божию и спасение. Средневековый римский католицизм возвел в норму и развил до крайностей представление, что добрые дела позволяют заслужить у Бога спасение и даже достичь той меры нравственного совершенства, при которой мы не только полностью исполняем закон Божий, но и обретаем сверхдолжные заслуги. Дела и заслуги Христа и святых становятся собственностью Церкви и даром папы тем, кто недостаточно хорош, чтобы сам иметь такие заслуги.

Реформация усмотрела здесь коренное заблуждение. Она поставила своей задачей защитить ту истину, что никто не может исполнить закон Божий и обрести полное нравственное совершенство. Доступа к этому нет даже у величайших святых, которые сами нуждались в спасении. Не добрые дела, а только милость Божия спасает нас через веру в Иисуса Христа. И ее вполне достаточно, чтобы иметь духовный мир с Богом и остудить религиозные страсти.

Кальвин был вполне с этим согласен; однако, как совершенно верно и прекрасно говорит Хагенбах, «он не был удовлетворен солнечным светом и теплом и, подобно орлу, воспарил выше облаков и устремил взгляд прямо на небесный огонь». Кальвин был суров и страшен в своем утверждении, что Бог избрал из массы людей лишь определенное число ко спасению и вечной жизни, оставив других на погибель и вечное проклятие. В этом различении ничего не зависит от того, будет ли человек хорош или дурен. Избранные, наделенные благодатью и милостью, никогда не падут; отверженные не могут сделать ничего, чтобы отвратить от себя проклятие. По Своей собственной воле Бог избрал лишь некоторых для вечной жизни, и здесь нет никакой несправедливости, ибо хотя кто-то из людей хорош, а кто-то плох, лишь от Самого Бога зависит, кому даровать жизнь вечную, а кого обречь на погибель. Конечно, легко представить себе, что человек и не стремится стать лучше; но Кальвин идет дальше. Закон Бога чист, ясен и конкретен, и те, кто его нарушают, достойны наказания; но за этим стоит тайная воля Бога, отвергшего их. Это утверждение, по слову судьи Матяша Деваи, было верховным авторитетом для реформатора.

Что же привело Кальвина к этому во многих отношениях страшному учению об абсолютном предопределении? Я не думаю, что перед нами просто философские идеи гениального мудреца наподобие Фридриха Великого или Наполеона. Это нечто более глубокое, чем обычный интеллектуальный фатализм. Его-то Кальвин вместе с такими людьми эпохи Реформации, как Эразм и Меланхтон, отвергал полностью. Одно можно сказать наверняка: концепция, принявшая в доктрине Кальвина об абсолютном предопределении глубоко продуманную и строгую последовательность, вытекает из посланий Апостола Павла, и вряд ли кто-то сможет доказать, что это всего лишь оружие диалектики Кальвина. Глубокий современный ученый Хазе говорит, что идея Божия абсолютного всевластия и нашей абсолютной зависимости от Него не принадлежит Кальвину; как максимум мы можем указать на то, что он придал ей строгую согласованность со всей своей системой.

Нашей целью не будет ни подтверждать это, ни возражать Кальвину, ибо такие споры лишь отравляют душу. Эпоха Кальвина боролась с идеей предопределения с еще большей эмоциональностью и морализаторством, чем сейчас. Но непримиримая оппозиция Кальвина всякому человеческому самодовольству реально объясняет Писание и побуждает к апостольской безупречной чистоте жизни. Так или иначе, учение Кальвина о предопределении повлияло на понимание им всех вопросов богословия.

3.      Тайная Вечеря

Споры вокруг вопроса о Тайной Вечере обычно вращались вокруг реального значения слов Христа: «Сие есть Тело Мое… сие есть Кровь Моя». Что означает на самом деле хлеб и вино Евхаристии?

Римский католицизм продолжает настаивать на той точке зрения, что хлеб и вино действительно прелагаются в реальное Тело и Кровь Христа, и независимо от того, что по внешнему виду они остаются хлебов и вином, они становятся реальным Телом и Кровью. Лютер утверждал, что преложение как таковое не происходит, но хлеб и вино действительно содержат Тело и Кровь Христа, и христианин принимает их по вере.

Цвингли учил, что хлеб и вино есть только символы, в которых Христос физически не присутствует никоим образом; они лишь воспоминание о Его смерти. Цвингли не только отрицал преложение, с которым в конце концов согласился и Лютер, но вообще какое-либо присутствие Тела и Крови Христа в таинстве. И для верующих, и для неверующих Евхаристия остается лишь хлебом и вином, которые имеют лишь символическое значение.

Кальвин предложил иное богословское понимание. Человек принимает хлеб и вино, но только в том случае, если он имеет истинную веру, он принимает в духе и душе прославленное Тело Христово. Это прославленное Тело постоянно пребывает на Небе и не нисходит на землю, на душа восходит к нему верою, и тем сверхъестественным образом укрепляется в Боге – хотя для неверующих Евхаристия остается просто хлебом и вином, и ничем более.

Читатели, не знакомые с богословием XVI – XVII веков, безусловно, найдут в позиции Кальвина много неясного и сомнительного. Давайте, однако, вникнем в смысл его собственных выражений. Вопросу о Тайной Вечере в Реформатской Церкви посвящено его толкование на 1 Кор.11.23. Кальвин придает большое значение словам: «сие есть Тело Мое»: «Я сожалею о беспредметных спорах о словах, из-за которых Церковь только пострадала. Прежде всего, я скажу прямо, что я подразумеваю под этими словами. Христос называл хлеб Своим Телом не потому, что Он хотел сказать: это уже не хлеб; такие слова не имели бы никакого смысла. Вопрос в том, каким образом происходит то, что хлеб становится Телом Христовым; и мы должны сказать, что это совершается в том же смысле, в котором Дух Святой у Иоанна становится голубем. Дух является в виде голубя; это Его видимый знак. И это подобно тому, как хлеб именуется Телом Христовым… Он называется Телом потому, что это знак, данный нам, чтобы убедиться, что Господь невидимо и неложно присоединяет нас к Себе. Давайте посмотрим, что дано нам в Теле Христовом. Некоторые говорят, что Его Тело становится нашим собственным. На мой взгляд, это возможно лишь в том случае, если мы становимся полностью едиными со Христом, Его членами в том же смысле, что и члены всякого тела. Но как это может быть, если Тело Христа находится на Небесах? Многие говорят об этом глупости, отвергая бесконечность и вездесущность Бога. Отнюдь не мудро будет сказать, что Его славное Тело становится хлебом. Я отрицаю, что Тело Христово присутствует в мире таким образом, ибо это нарушало бы Его бесконечную славу. Но Святой Дух, присутствующий в душе верующего, дивным образом сообщает ему Тело Христа».

Кальвин действительно занимает среднюю позицию между Лютером и Цвингли. Лютер отрицал, что Евхаристия – это хлеб и только хлеб. Цвингли же рассматривал ее только как хлеб, тогда как невидимое славное Тело Христово присутствует только в душах верных посредством работы Святого Духа. Тем не менее цвинглианство убеждено, что Вечеря Господня есть не просто воспоминание, но благо верных душ состоит в том, чтобы полностью сокрыть себя во Христе и соединиться с Ним.

Некоторые утверждают, что Кальвин сначала придерживался точки зрения Лютера и лишь затем перешел к позиции, распространившейся в Швейцарии. Это открытие неубедительно. «Наставление» Кальвина уже в ранних изданиях безусловно отличается от Лютера и даже открыто выражает неодобрение ряда его идей. Кальвин не был человеком, способным на притворство и лицемерие, даже если он по каким-то причинам прибегал к переговорам для разрешения тех или иных проблем. Кроткий Меланхтон одобрил «Наставление» со всей его настойчивостью.

4. Богослужение и обряд

В соответствии с принципами кальвинизма Церковь должна быть как можно более проста во всех внешних проявлениях, и только в этом случае служение Слова будет вполне действенным. Все во всех областях жизни, что противоречит образу апостольской Церкви и веры, должно строго возбраняться, иначе это будет просто не Церковь. Бог есть Дух и Истина, и Ему должно поклоняться так, как Он повелел. Картины, статуи, памятники, алтари, свечи, священнические облачения и многие другие вещи должны быть убраны. Богослужение должно полностью и безусловно совершаться на живом национальном языке; положение, при котором собрание не понимает богослужения, а души не извлекают из него пользы, не должно иметь места в Церкви.

Этот принцип не был изобретен кальвинизмом, и Кальвин не был его первым проповедником. Его открыто проповедовали Карлштадт, Цвингли и Фарель в Женеве до Кальвина, и они создали поистине революционную силу, которая это осуществила. Кальвин не только принял эти идеи, но поставил их на богословскую основу, провел на практике и неизменно укреплял. Какова же была та героическая сила и стойкость, которая создала в Женеве французский и итальянский кальвинизм, отменила множество пышных средневековых церемоний и строго проводила это вплоть до того, как авторитет Кальвина в Швейцарии начал падать!

Опишем несколько основных моментов реформатского служения в нашей стране.

Главное реформатское богослужение совершается в воскресенье, и его центром является проповедь. Перед Библией, лежащей на алтаре, провозглашается: «Восславим Бога, Который сотворил Небо и землю!». Затем следует чтение нескольких отрывков из Писания, общее пение и чтение Десяти заповедей с провозглашением: «Воздайте славу Богу и уважение к Его заповедям и Закону». После Десяти заповедей следуют слова: «Весь Закон, как сказал наш Господь в Своем Евангелии, состоит в том, чтобы любить Господа Бога твоего всеми силами и ближнего, как самого себя».

Затем пастор, ведущий службу, обращается к Богу с краткой молитвой и говорит: «Братья! Каждый из нас приходит к Богу, зная: вот грех мой предо мною». Это исповедальная молитва, данная самим Кальвином: «Боже Всемогущий, Вечный Отец, мы признаем и исповедуем пред Твоим святым величием, что мы рожденные во грехе жалкие преступники, злые и растленные, всегда готовые на зло, и мы не можем без изъяна следовать Твоим святым заповедям, и Ты прав в приговоре Своем. Но, Господи, как мы глубоко скорбим о том, что мы осуждены за грехи наши, и просим у Тебя дара истинного покаяния, который единственно может помочь таким нечестивцам, как мы. Яви, Отче, нам милость Свою, которая бесконечна в Твоем Сыне Иисусе Христе, Господе нашем, и во Имя Его удали от нас наши грехи, и взращивай в нас дары Святого Духа Твоего каждый день. Дай нам видеть глубины сердца нашего и презирать себя, и даруй истинное покаяние в жизнь, чтобы мы могли принести плоды Господа нашего Иисуса Христа».

После общего пения пастор призывает Духа Святого просветить людей истинным Словом, прославляющим Бога и возвещающим Его волю, и приводящим ко смирению и послушанию. После проповеди следует молитва о Церкви и ее нуждах, духовных и физических, апостольский символ веры и добровольные пожертвования.

Именно такое поклонение вводил Кальвин, и весь порядок богослужения в национальных реформатских церквах имеет лишь незначительные различия.

Подлинный кальвинизм предполагает определенную структуру Церкви и служения. Народу возвещается закон Божий, который устанавливает правила и показывает цель, к которой мы должны стремиться*, но люди глубоко чувствуют, как они далеки от этой цели и не способны исполнить Закон, и потому они исповедуют, что они грешны и растленны и могут положиться лишь на Божию милость и прощение. Молитвы, следующие за общецерковными, особенно сразу после проповеди, не ограничены жестко по содержанию и предоставляют возможность возблагодарить Бога за Его благодать. Церковь сконцентрирована вокруг Слова Божия, и все ее дело есть не более чем его объяснение. Богослужение и проповедь – это лишь воскресный день, но она предоставляет душе широкое поле деятельности и позволяет просить не только за себя, но и за свою страну, народ, за судьбу всего рода человеческого. Наконец, апостольский Символ веры есть торжественное провозглашение того, что наша мать – это апостольская Церковь, и мы хотим всегда оставаться с нею, ничего не убавляя и не прибавляя.

Реформатское богослужение может происходить не только в храме, но и под открытым небом.

Вечеря Господня изначально, была очень проста и практически идентична нашей, хотя в основном ходе богослужения к ней присоединились покаянная молитва и исповедь. В провозглашении читается Первое послание к Коринфянам; чашу раздает пастор; затем следует отпуст в виде песни Симеона. В некоторых странах, например в Шотландии и Нидерландах, причащающиеся сидят за длинным столом и получают причастие в руки; в немецкой Швейцарии хлеб и вино раздают священники и старейшины, и прихожане передают чашу от одного к другому. Женева требует участия в Евхаристии всего народа. Во многих местах священными являются простые скатерти и чаши, без золота и серебра. В строгом кальвинизме Вечеря совершается в конкретной поместной Церкви или в частном доме для определенного закрытого собрания. Она может совершаться здесь каждое воскресенье и праздник, но на общем собрании - всего четыре раза в год. Но нигде не бывает так, чтобы кому-то был неясен смысл таинства. Оно не может быть повторением вечери Христовой или праздником определенного времени года, например, благословением нового хлеба и вина**; это нарушения, которых не было у наших предков и которые должны быть отменены как можно скорее. Праздник урожая в Церкви возможен, но к нему не должен присоединяться какой-то особый вариант литургии, ибо это разные вещи.

Крещение совершается в общине и всегда в присутствии прихожан. Кальвин написал его чин и молитвы, а также обет воспитания детей в истинно христианской вере. Если крестят ребенка, то в этом должны участвовать не только пастор и родители, но и община.

Брачные обеты в кальвинизме тоже имеют связь с общим поклонением. Их чин, также разработанный Кальвином, очень прост. Служитель после кратких благословений учит о природе брака и спрашивает жениха и невесту, действительно ли они хотят соединиться. Торжественный призыв к собранию должен подтвердить, что к бракосочетанию нет препятствий, и служитель призывает брачующихся быть навсегда верными друг другу. Их утвердительный ответ и есть брачная клятва. Вся община молится за супругов и благословляет их.

Так называемая конфирмация в строгом кальвинизме отсутствует, но, хотя эта позиция вытекает из литургических работ Кальвина, по ней все же есть разногласия, ибо в некоторых церквах конфирмация может быть добровольной. Шотландцы решительно отвергают этот обряд как не имеющий оснований в Слове Божием и ранней Церкви, не являющийся необходимым и ведущий к злоупотреблениям. Это одно из отличий пресвитериан от реформатских Церквей со времени их отделения от Женевы, предлагавшей поддержать этот ритуал. Нельзя отрицать, что там, где имеет место религиозное воспитание и образование детей, совершаемое с должным благоговением и страхом Божиим, в этом обряде нет необходимости.

Пение в строгом кальвинизме требует, чтобы его текст и содержание непосредственно основывались на Библии как Слове Божием. Как может человек творить там, где уже есть то, что вдохновлено Богом? Ранние кальвинистские псалмы, употребляемые до сих пор, взяты прямо из Библии. Сам Кальвин был настолько озабочен добросовестностью в этом вопросе, что визировал красивые французские поэтические переводы Псалмов у Безы, чтобы они содержали оригинал без искажений! Каждое слово Псалмов пронизано Божиим откровением, и здесь не место человеческим делам.

Вторым характерным для кальвинизма принципом в церковном пении является общее поклонение, в котором должна участвовать вся община. Пение не может быть на мертвом или иностранном языке или только профессиональным хором, чтобы община могла лишь слушать его, но не участвовать в поклонении. Церковное пение не может быть развлечением или услаждением слуха, оно должно назидать, и то, что не ведет к этой цели, является совершенно недопустимым в кальвинизме. Для общины нет никакого смысла слушать пение, содержание которого непонятно, а принимать в нем участие невозможно. Это зло распространилось во многих евангелических церквах, где есть лишь профессиональное пение и община не может сказать, что она поддерживает его. Но в традиционно кальвинистских странах пение как общее поклонение никогда не прекращалось, и во многих церквах есть дифференцированное четырехголосное пение для целых общин, которому обучают молодежь в реформатских школах с великим усердием. Не всякая церковь и даже страна может себе это позволить, но там, где кальвинистское общинное пение сохранилось, оно является подлинно народным***.

Орган долгое время был крайне антипатичен кальвинистам. Несколько десятилетий назад прекрасный шотландский пресвитерианский священник без предварительной огласки привез в храм орган, исходя из того, что народ будет приятно ошарашен, а потом привыкнет. Но община резко отвергла это дело на том основании, что национальный церковный устав и традиция богослужения его не дозволяют. Пастор, любивший свой орган, был запрещен в служении и вынужден покинуть город. Мы не можем сказать, что использование органа абсолютно противоречит кальвинизму, но настаиваем, что оно возможно только там, где есть общинное пение. Этот принцип должен строго соблюдаться, чтобы избежать злоупотреблений. Эбрард совершенно справедливо говорит, что заменять псалмы органной музыкой есть чистая глупость, с которой мириться нельзя.

Погребение в кальвинизме не является отдельным богослужением. Это дело семьи и общины. В храме проводится лишь простая церемония надгробного прощания. Кальвинизм не против и других ритуалов, но их смысл – лишь ожидание встречи в грядущем мире. На похоронной церемонии читается проповедь, но нет общего пения. Ключевой принцип кальвинизма – то, что даже самый славный человек есть жалкое ничтожество перед величием Того, Кого мы любим. Как воздать хвалу и почитание слабому человеку? Только траурным призывом, даже не погребальным колоколом. В Венгрии реформатские кладбища существуют со второй половины XVI века, но на похоронах не звонят на протяжении веков даже в таком большом реформатском городе, как Дебрецен. На этом настаивал еще непосредственно после смерти Кальвина Петр Мелеш.

Праздники, кроме воскресенья, строгий кальвинизм сегодня, как и при жизни Кальвина, абсолютно не приемлет. На этом особенно жестко настаивают шотландцы и Церкви пуританского происхождения, но и в других церквах отношение к праздникам помимо воскресенья прохладное. Некоторые Реформатские Церкви, однако, празднуют Рождество; таковы и венгры.

Кальвинизм не знает церковных облачений. Сам Кальвин носил такую же простую одежду, как и большинство образованных жителей Женевы, в том числе и на богослужении. Упомянутый Мелеш пишет, что служитель должен иметь ту же одежду, что и любой достойный гражданин. Иногда пастыри используют колоратку, но и это не обязательно. Не только одежда, но все поведение священника должны быть такими же простыми, серьезными и благородными, как и его вера. Кальвин, как известно, носил бороду и усы, но говорил, что если бы Бог возбранил ему, он перестал бы их носить, и это было бы не безумно, а мудро. Венгерские кальвинисты обычно носили бороду и усы до середины XVIII века, чтобы внешне отличаться от католиков, и только позже появилось брадобритие, как и немецкий, а не венгерский костюм. Вряд ли они знали, что через несколько веков в Риме вновь появятся кардиналы, епископы и каноники с бородой и усами!

Кальвинизм часто осуждают то из-за стремления все упростить, то из-за средневековых требований, которые считают холодными и мучительными. Иезуит Маймбург писал: «Кальвинизм – это скелет религии, в нем все холодно и неукрашено, ничто не внушает почтения и не затрагивает чувств души по отношению к незримому Богу». Но на самом деле высшая слава кальвинизма в том, что поклонение Христу в нем – внутреннее, а не внешнее. Только Слово способно пробудить душу, и это та цель всей церковной жизни, которой в такой мере не достигает ни одна другая церковь на земле. Подумайте, что будет с ней в тех церквах, которые ради престижа и влияния откажутся от кальвинизма.

5. Церковная власть

Часто утверждают, что идеалом Кальвина была теократия, то есть полное слияние гражданской и религиозной жизни во всем и всюду. Такое утверждение необоснованно. Это правда, что Кальвин прилагал огромные усилия, чтобы пронизать религией всю жизнь и освободить Церковь от мира, но он никогда не думал, что Церковь лишит государство власти и самостоятельности. Более того, вряд ли кто даже из реформаторов провозгласил взаимную независимость Церкви и государства, а также религии и права, с такой же силой и убедительностью, как Кальвин. Кальвин считал, что лица, которые не подчиняются Церкви, подлежат суду гражданской власти. Тем не менее, он абсолютно отрицал какое-либо право монарха или государства вмешиваться в религиозные церемонии и внутренние дела Церкви – как произошло с Генрихом VIII, объявившим себя главой Церкви Англии, которая это признала. Борьба с церковным главенством короля в Великобритании предполагала, что единственный Глава Церкви – это Христос. Наиболее ярко это выразилось у шотландцев, сражавшихся с оружием в руках «за Христа и Его венец».

Состояние независимости от государства не является достаточным для истинной свободы и единства Церкви, хотя оно и необходимо, чтобы защитить ее внутреннюю жизнь от тирании. Паписты утверждают, что Церковь должна быть полностью свободна от гражданской власти. Чистый кальвинизм никогда не настаивал на такой практике церковного управления и авторитета. Но тем не менее пастырская власть есть великое и славное установление Божие, пререкаемое миром сим. Это власть, имеющая духовное оружие, которое употребляется во славу Божию, и она не может прогибаться перед властью земной. Именно поэтому подлинно кальвинистский пастырь есть также наставник и учитель народа.

Конечно, священническая власть и авторитет Церкви необходимы, чтобы ее существование и дисциплина признавались правительством. Однако это ни в коей мере не значит, что здоровая Церковь и ее свобода должны гарантироваться государственной властью. Каждый пастор священник имеет в кальвинизме определенную свободу и самостоятельность, и иначе быть и не может. Неограниченная власть, церковная или государственная, создает только рабство и неволю.

Именно кальвинизм водворил церковную свободу и свободу вероисповедания. Принцип, созданный Кальвином и распространенный при его непосредственном влиянии во Франции и Шотландии, где он существует поныне****, означал, что церковная община должна реформироваться снизу, на поместном уровне, а не епископами или деканами, и без ликвидации независимости поместных церквей. В кальвинизме могут существовать церковные округа и национальные церковные власти, но они избираются от поместных общин, не обладают абсолютной властью над ними и никогда не вмешиваются в их внутренние дела и функции помимо церковного суда. Их задача лишь – защищать внутренние принципы и независимость Церкви. Председатели реформатских объединений также избираются, и строгий кальвинизм на этом настаивает. Я отнюдь не отрицаю, что национальные руководители и объединения поместных церквей приносят пользу; я просто хочу указать, что принципы кальвинизма логически ведут к церковной независимости. Не подлежит никакому сомнению, что права поместных общин обеспечивались уже в XVI – XVII вв., и более того, их автономия была еще большей, чем сегодня. У нас развитие венгерского дворянства и его щедрый патронаж дали Церкви особые преимущества. Внутри Церкви нет никаких доктринальных и законоположительных препятствий для уважения прав всех поместных церквей.

Власть Церкви и алтаря в христианской жизни, и особенно с учетом принципов кальвинизма, проявляется не только в вопросах управления и выборов, но прежде всего в деле церковной дисциплины. Священник выполняет свои обязанности не тогда, когда он ведет хозяйственные дела или украшает храм, но когда он каждый год может сказать, что благодаря Церкви какие-то грехи оставлены и уничтожены. Вот задача истинно кальвинистской кафедры. Печально, что после нескольких десятилетий болезненного кризиса этого многие не хотят видеть.

Я рассмотрел лишь основные принципы, заложенные Кальвином в Женеве, и их развитие. Конечно, Женева дала Церкви очень многое, но она же возвела препятствия для поставленных Кальвином целей. XVI век – далеко не идеал. Многое из того, чего не было в Женеве, развилось в Шотландии или Франции*****. Многие церковные учреждения в разных местах с той поры надолго оказались под вопросом. Но не вызывает сомнений, что дело Кальвина было столь высоким и славным, как никакое другое со времен апостолов.

6.Кальвинизм и государство

Реформация была прежде всего делом Церкви, но она означала изменение всей средневековой жизни и учреждений от папства и до каждого дома. Нет сомнений, что это была эпоха творчества, оказавшего огромное влияние на все сферы жизни. Женевская республика и дело Кальвина были самым ярким тому свидетельством. «Наставление» Кальвина провозгласило чистые христианские принципы не только в богословии, но и в вопросах практической жизни, и в этом легко убедиться.

Политическая философия кальвинизма исходит из того, что ни одна из форм правления – монархия, аристократия и демократическая республика – не является абсолютно совершенной и сама по себе не гарантирует гражданской свободы. Хорошо известно также, что любая из этих форм может выродиться: монархия – в тиранию, аристократия – в олигархию, а демократия – в анархию. Объективный взгляд позволяет усмотреть преимущество за республикой, но в то же время Божия премудрость учит нас, что люди находятся на разных уровнях развития и живут в различных ситуациях. Каждый человек обязан делать то, что по крайней мере не противоречит Закону Божию, и повиноваться ему, независимо от своего происхождения и формы правления. Общество и государство, соответственно, должны быть организованы так, чтобы предотвратить злоупотребление властью и защитить свободу человека и общины. Кальвин выступал в защиту гражданской свободы, и именно поэтому он так болезненно переносил анархизм анабаптистов и даже тираноборчество своих французских соратников.

Благотворное влияние кальвинизма на государственную жизнь имеет свои истоки в самом его характере. Свобода личности и совести были приняты кальвинизмом за основу его собственной программы, и нет более фундаментального обоснования прав и достоинства человека, чем здесь. Приход и община, город и народ, целые страны, находящиеся под влиянием кальвинизма, исповедуют священные принципы, в соответствии с которыми организуется гражданское общество. Их благородная простота и строгая мораль имеют глубокий и стойкий характер, для которого вечные идеалы – это главная основа любой гражданской добродетели. Кальвинизм немыслим без школы и образования как великого блага для гражданской и церковной жизни. Он отменил праздники, но ограничил рабочий день, и это было для него важным.

Возможно, самыми сильными носителями политического кальвинизма были шотландцы, но и в других странах его великое и благотворное влияние было и осталось в прошлом и настоящем. Шотландия до Реформации была дикой страной, самой бедной на Западе. Кальвин и Нокс дали ей духовность, науку, процветание, богатство и порядок, поставившие ее на высочайший уровень в Европе и во всем мире. Шотландская литература и общественное мнение, нравы и частная жизнь в сильнейшей степени проникнуты христианским духом кальвинизма. Шотландия достигла расцвета потому, что ее граждане, богатые и бедные, великие и самые малые, оказались окружены вниманием и заботой, и это произошло там, где люди добровольно, без малейшего принуждения жертвовали все что могли церкви и общине. Свободная Церковь Шотландии, которая около двух десятилетий назад окончательно порвала с 7-миллионной национальной Церковью, и стала полностью автономной, хотя она и не была заинтересована в расколе, сейчас насчитывает около шестисот тысяч душ, примкнувших к ней по зову сердца. Эта свободная Церковь – уникальный случай в Европе, и наша страна ежегодно за счет национальной Церкви посылает в ее Эдинбургский колледж на полный пансион двух будущих служителей из числа лучших представителей венгерской реформатской молодежи.

Религиозная и гражданская жизнь шотландцев – один из величайших памятников влияния кальвинизма и вообще христианства в истории человечества, и едва ли вообще можно найти столь творческий исторический момент, как это влияние, хотя оно изначально было лишь побочным продуктом Реформации в Швейцарии. Сравним теперь государственную и общественную жизнь и благосостояние Северной Ирландии и Испании, Нидерландов и Португалии, канадских колоний гугенотов и таких стран, как Мексика, поймем, что разница между ними – это результат Реформации – и тогда мы сможем ответить на вопрос, что такое влияние кальвинизма на общество и государство.

«С точки зрения гражданских свобод, - писал Мерль д’Обинье в 1844 году, - католицизму еще предстоит революция, лютеранство к ним движется, кальвинисты уже имеют их». Нельзя отрицать, что в кальвинизме есть демократические элементы и тенденции, но в то же время в демократии есть и отрицательные вещи, которые кальвинизм способен блокировать – а следовательно, как отмечает и Алексис Токвиль, в государственной жизни он имеет наследие, которое должно быть сохранено непоколебимым, ибо без этого наследия демократия будет брошенной лодкой на дне высохшего моря. «Реформатская Церковь имеет строгие принципы, которые дают Божественную гарантию свободы. Единственно реальную демократию вы найдете в кальвинизме, и нигде более».

Что кальвинизм дал Венгрии и венграм? Мы не можем согласиться с одним историком из Геттингена, что государственная жизнь Венгрии и путь Реформации – это одно и то же; но тем не менее судьба нашей страны сложилась бы иначе и, вероятно, имела бы совсем другие плоды, если бы на нее не повлиял кальвинизм. Если мы рассматриваем исторический процесс с точки зрения общественных законов и основополагающих принципов, то нам трудно будет представить себе без кальвинизма венгерскую литературу и умственную жизнь, столь многим обязанную Церквам Венгрии и Трансильвании, и даже сам литературный венгерский язык, его слово и песнь, который в значительной мере создан Реформацией и поддерживается кальвинизмом. Если мы оценим роль кальвинистов в просвещении Венгрии, их вклад в государственность, характер, мораль, трудолюбие и процветание нашей страны, и сравним все это с другими конфессиями, то вывод будет однозначным. Я не говорю, что мы можем похвастаться, что своим национальным характером мы обязаны исключительно религии. Но мы не должны стесняться говорить, что кальвинизм поднял нашу Родину и национальную жизнь, благосостояние и славу на высшую ступень, и что мы, его приверженцы, не можем постыдиться того, что имя великого человека, чей прах лежит в неизвестном месте, стоит на том памятнике, который ему действительно воздвигнут – на благом влиянии его несравненной души на великий и славный народ.

1909 Mit mondjunk ami édes magyar hazánkról és a kálvinizmusnak itteni befolyásáról?

Перевод (с) ЕРЦ «Путь, Истина и Жизнь»

Примечания редакции

* Данная тема – Закон или Евангелие как правило жизни – является одним из разногласий между традиционными кальвинистами и баптистами-кальвинистами; последние настаивают, что правилом жизни христианина может быть только Евангелие.

** Специфически венгерский поздний (XIX- начало ХХ в.) и очень спорный обычай; данными о нем в современной Церкви Венгрии мы не располагаем.

*** Написано век назад. Сейчас положение, увы, резко ухудшилось даже в Венгрии – стране уникальной музыкальной, особенно вокальной, культуры.

**** Ситуация в Шотландии осложняется расколом на государственную и Свободную Церковь Шотландии, во Франции – наличием амиральдизма и множества догматических ересей.

***** К сожалению, именно там произошли и многие искажения кальвинизма, связанные с отказом от Дортского синода и ограниченного искупления, что и привело к деградации многих европейских церквей.