О упадке и возрождении проповеди.

Мнение короля проповедников Чарльза Сперджена.

 По материалам книги Закери Эсвайна «Святая проповедь».

Нападки на проповедь – отнюдь  не новое явление.В девятнадцатом столетии, во времена Сперджена, существовал целый ряд течений, открыто атаковавших роль проповеди в церкви. В одной статье писалось: «Если от проповеди нельзя избавиться вообще, то ее можно, по крайней мере, укоротить... продолжительность проповеди должна быть сокращена с получаса до пятнадцати минут». Смотря на некоторые современные Церкви, мы можем увидеть, как эта идея нашла своё воплощение. Идея урезания проповеди получила поддержку в среде охладевших в вере проповедников.

Альберт Эванс с новой надеждой в голосе говорил, что «проповедь претерпела значительное усовершенствование в плане своей непродолжительности и теперь редко длится больше часа». «В среднем, — отмечал Эванс, — проповедь редко пересекает двадцатиминутную отметку».

Проповедники двадцать первого века удивятся, узнав, что вопросы о продолжительности проповеди и неспособности при­хожан слушать беспокоили церковь еще до появления телеви­дения и философии постмодернизма.

Некоторые из современни­ков Сперджена стали высказывать мнение о том, что проповедь вообще не должна занимать основного места в жизни церкви. Они искренне верили, что подобные меры будут встречены сов­ременниками с благосклонностью. «Некоторые полагают, — го­ворил Уильям Дэйвис, — что в наши дни проповедь уже не исполняет своей функции, что для нее уже нет места в церкви  и что она обречена на постепенное отмирание и в конце концов исчезнет вообще». Всё большее число разделяли  мнение людей: которые «предпочитают ходить в церковь время от времени и слушать проповедь праздно, безо всякой на то надобности».

Другие ратовали за использование коротких проповедей с множеством примеров, аргументируя это тем, что  на их взгляд люди глупы и «обычный че­ловек не способен воспринимать чистую логику дольше пятнад­цати минут».

Все больше и больше внимания уделялось таким вопросам, как: «Сколько информации способен воспринимать обычный че­ловек?»

«Нам нужно то, что актуально для сегодняшнего дня, для утомленных мужчин и женщин, живущих в 1869 году от Рождества Христова», — такие призывы звучали все чаще. Людей всё меньше интересовала, серьёзна разъясняющая Библию проповедь, они всё чаще говорили: «Мы нуждаемся в чем-то живом, в том, что непосредственно влияет на наш повседневный труд, в том, что соответствует бурлящим вокруг нас стихиям и их влиянию на ежечасно принимаемые нами решения».

Стремление возродить пошатнувшийся авторитет проповеди внушило многим проповедникам необходимость сочетать краткие проповеди с жизненными примерами, а также умение использо­вать в качестве пояснений примеры из искусства и музыки. Некоторые известные проповедники выражали беспокойство по поводу этой тенденции и задумывался о том, что уступки «музыке и ритуалу» могут повлиять на понимание церковью сущности проповеди.

 В этом же духе высказывался и Альфред Гарви, директор «Ныо-Колледжа» в Лондоне, говоря о подспудном вреде, причиняемом проповеди, когда ее соединяют с искусством вместо Библии, когда служение Богу отделя­ется от истины, искажается понимание проповеди.

Церковь немедленно начинает полагаться на внешние средства воздействия, на это «тусклое стекло религии» — вит­ражи, символику каменных скульптур или резного дерева, об­разность человеческих одеяний, картины, жесты, воздействие музыки или пения».

Сперджен разделял беспокойство своего поколения по пово­ду утраты проповедью былого авторитета и признавал пробле­му неусидчивости паствы, как и необходимость в творческом подходе к искусству проповедования. Он, разумеется, согла­шался с тем, что проповедь нуждается в примерах и порицал проповедников, излишне преданных внешним правилам и изда­ющих с кафедры «членораздельный храп», проповедников, «чьи души уже не умеют по-настоящему трудиться». Но вместе с тем он предупреждал и об опасности, идущей от горе - богословов и так называемых «глубоких мыслителей», которые откладывали в сторону Биб­лию якобы ради новых способов привлечения внимания к про­поведи и ради возрождения утраченного ею влияния.

   Согласно Сперджену, надежда на возвращение проповеди авторитета и актуальности в век духовного упадка лежит не в проповеднике, не в людях и не в способности пастора привлечь внимание паствы. Единственная надежда расшевелить угасающее пламя проповеди — это «Бог и только Бог».

   Больше всего Сперджен переживал о том, что в полемике о восстановлении угасшего авторитета проповеди Святой Дух, как действующая в проповеди сила, практически не упоминался.

 Я убежден, — настаивал Сперджен, — что во всех наших разговорах о проповеди мы не уделяем достаточного внимания благословенному Святому Духу, а некоторые служители полностью игнорируют Его существование. В некоторых наших церквях о Святом Духе не упоминается вообще, разве что при произнесении благословения, и если бы не литургия и не слова «слава Отцу и Сыну и Святому Духу», во многих церквях вы бы не услышали ни слова о том, что нам ниспослан Утешитель».

Сам же Сперджен молился о том, чтобы всякий, берущий на себя служение евангельской проповеди, «научился возвещать истину, полностью полагаясь на водительство Святого Духа». Ведь именно Дух совершает в нас «тайное действие» Божье, и именно он делает слова проповеди «убедительными для совести и пре­ображающими для сердец».

Согласно Сперджену, проповедник должен быть убежден в этом; он должен иметь уверенность в том, что «лучше произнести шесть слов в силе Святого Духа; чем на протяжении семидесяти лет читать проповеди, лишенные Его благословенного действия».

Отсутствие этого убеждения среди проповедников тревожило Сперджена. Он опасался, что упадок христианского влияния на культуру, есть «бесспор­ное свидетельство того, что мы лишились влияния Святого Духа», что мы «оскорбили Его в наших церквях».

 Если Сперджен прав, то и проповедники, и церкви нуждаются, прежде всего, не в поиске новых методах и не в следовании привычным для их эпохи правилам, а в возвращении к Богу во Христе и к молитве о том, чтобы на нынешнее поколение верующих сошла Божественная сила.

Именно поэтому Сперджен рассматривает проповедь через призму учения о Святом Духе и Его действии.

Но ясные и одно­значные высказывания Сперджена о действии Духа в проповеди почти совсем не слышны в устах его реформатских и евангель­ских преемников. Очень трудно представить себе современных последователей Сперджена, взывающих с кафедры, как он:

«Господь да ответит нам нисшествием пламени, и да сойдет это пламя на всех служителей и на всех собравшихся! Мы молим об истинном пла­мени Пятидесятницы... мы нуждаемся в нем; без него служение наше тщетно».

Если наша проповедь о Святом Духе теряет свою ясность и истина о Нем становится чем-то банальным, возникает опасность злоупотреблений, не менее опасных и губительных как для проповедников, так и для паствы. Верующие начинают восприни­мать проповедь как чисто естественное явление, как обычную лекцию, доклад, как упражнение в ораторском искусстве.

 Но это означало бы, что христианская проповедь по сути своей ничем не отличается от обычной нехристианской риторики. К тому же если целое поколение верующих научено лишь тому, во что мы не должны верить о Святом Духе, оно оказывается в опаснейшем положении, поскольку, не зная практического учения и не умеет жить на основании положительных убеждений о Духе.

Не исключено, что многие проповедники не говорят о потребности в Святом Духе и о Его преображающем действии проповеди потому, что отвлекаются на сиюминутные, временные цели. В конце концов, разве, проповедники начала двадцать первого века, не призваны нести Божье Слово в переломный момент истории в условиях, когда культура претерпевает коренные изменения?

За разговорами о переходе от печатного слова к аудиовизуальному восприятию, от модернистского ми­ровоззрения к постмодернистскому, мы едва упоминаем Святого Духа в гомилетических дискуссиях о том, как сохранить актуальность и действенность проповеди.

Разговоры о том, что нуж­но сократить время проповеди, пожертвовать глубиной возвещаемых учений, чтобы сделать проповедь простой до примитивности или заимствовать чу­жие проповеди вместо того, чтобы готовить свои — все это было знакомо проповедникам прошлых веков.                                

С эпохой Сперджена нас роднит и еще один момент: многие сегодня предлагают решать проблему утраты проповедью авторитета и актуальности безо всякого упоминания о Святом Духе.

В период повсеместного угасания проповеди, Сперджен оставался пламенным проповедником до конца своих дней его проповедь привлекала тысячи и тысячи слушателей.

Сперджен считал, что источником возрождения угасшего пламени церковной проповеди и восстановления ее актуальности является Святой Дух. Посреди духовного упадка того времени слушатели лекций Сперджена и его прихожане слышали от своего наставника примерно такие молитвы:

«Приди, о Святой Дух, без Тебя мы не можем ни­чего. Мы искренне призываем Тебя, о всемогущий Дух Божий! Воистину ты почивал на Аврааме, Исааке и Иакове... О Дух пророческий, Дух апос­тольский и Дух церковный, будь нашим Духом сегодня, дабы земля содрогнулась, души услыша­ли слово Твое, а всякая плоть возрадовалась бы в восхвалении имени Твоего. Во имя Отца, Сына и Святого Духа, повергающего в трепет всю все­ленную, вечная хвала да будет. Аминь.^»

Думаю, что после такой молитвы Сперджен открыл бы глаза и, воззрев на, проповедников двадцать первого века, произ­нес бы слова, которые он когдато адресовал своему поколению:

«Да разгорится пламя! Дух Святой да ниспошлет нам с неба огонь!»