Цель этого эссе - обсудить роман Даниэля Дефо "Робинзон Крузо" в связи с тем, что он отражает некоторые из наиболее важных идей английских мыслителей XVIII века, которые обеспечили климат для поднятых им проблем. Наше эссе сначала рассмотрит исторический контекст романа, а затем конкретно обсудит философские идеи, которые так привлекали людей в век Просвещения, сосредоточившись на природе человека. Мы покажем, что в "Робинзоне" Дефо берется за возможность изучить соотношение между "естественным человеком" и человеком, как он сформирован цивилизацией. Мы укажем, что это было предметом постоянного беспокойства литературы. Является ли естественный человек скорее добрым, нежели злым? Каким образом присутствие цивилизации помогает людям творить добро или, напротив, уводит их от этого? И самое главное: как Божие присутствие вписывается в эту схему вещей?

Сначала мы обсудим, что ведущие мыслители XVIII в. думали о таких вопросах.  Затем мы обратим внимание на сам роман и исследуем фрагменты, которые выражают уникальные и все же очень характерные для XVIII в. идеи о природе человека. Мы должны понять, как "Робинзон" становится постановкой проблем о природе человека и его возможностях. Затем стоит рассмотреть фигуру "естественного" дикаря Пятницы, чтобы показать, что Дефо всегда на стороне идеи, что хотя естественный закон и написан в сердце человека, он осознается людьми лишь благодаря культуре и должному правлению. "Естественный человек" Дефо против цивилизованного разума - это основная проблема повествования о Робинзоне Крузо.

Мы должны попытаться  поместить роман в его исторический контекст, чтобы понять темы, непосредственно волновавшие англичан XVIII века. По мнению критика М.Е.Новака, этот век увидел сдвиг, благодаря которому был открыт "естественный человек". "Для средневековой христианской мысли закон природы был законом разума, написанным в сердцах людей Богом" (Novak M. Defoe and the Nature of Man. N.Y.,1965. P.3). Однако этот закон разума слишком диссонировал с желаниями человека, природа которого все больше представала родственной животным и, следовательно, дикой и нуждающейся в укрощении. С другой стороны, Дефо был довольно близок к пуританскому мышлению своей эпохи, когда он считал, что человек по природе отпал от Божьей благодати, а потому для управления развращенным человеком был установлен закон, ставший "естественным" и необходимым для падшей природы. Естественное право, согласно этому мышлению, родилось по необходимости из-за падения человека в Эдемском саду. Таким образом религиозная мысль XVIII в. обосновывает естественный закон

В соответствии с назначением естественного закона он должен быть навязан человеку, чтобы страсти не увели его на ложный путь. За этим законом предполагается присутствие Бога как направляющей силы во всем романе Дефо, признававшееся также большинством философских течений той поры. В то же время "мир, в котором действуют персонажи Дефо, работает почти исключительно на вторичных причинах" (Ibid.). "Бог, - писал Дефо, - открыл пути Своего провидения постижению разума и дал внешние средства, согласные с этим. Великая цепь причин и следствий не прерывается даже Самим Богом иначе как в чрезвычайных случаях, которые мы  называем чудесами. Что бы ни случилось в мире, это в конечном счете дело Божие" (цит. по: Novak. P.6). У Дефо присутсвие Бога всегда ощутимо, но Его воля выражается через природу и обстоятельства, в которых находит себя его персонаж. Например, у Робинзона нет сомнений, что его изгнание на остров было Божьим наказанием за преднамеренное пренебрежение советами отца и "противоестественное" желание скитаться по морям вместо того, чтобы принять свое жизненное положение и судьбу. Бог действует через природу и через невидимую сеть непрерывного взаимообмена причин и следствий, но Он тем не менее присутствует постоянно.

Дефо поэтому особенно обеспокоен двумя вопросами, которые представляли особый интерес для людей его эпохи. Первым из них был характер человека и то, является ли его "естественная" природа доброй или же она падшая и, следовательно, нуждается в правлении закона. Считается, что Дефо был под влиянием великих мыслителей своего времени, таких, как Гоббс и Локк, озабоченных тем, как установить законы, способные обуздать страсти человека и избавить его от множества проблем (Watts 1957). Дефо также считал вместе с пуританами, что Бог и Его провидение присутствуют во всех вещах феноменального мира. Бог действует через природу, позволяя ей раскрывать Его для человека. Новак (Р.14) говорит, что если кто-то и- персонажей Дефо сталкивается с трудностями, ситуация объясняется как вытекающая из множества естественных причин, но конечной причиной всегда является Бог. Пуританское мышление эпохи - это важнейший фон приключений Робинзона, ибо только через принятие Божия замысла он оказывается способным выдержать изоляцию и в конечном счете испытать духовное пробуждение. 

Прежде чем мы продолжим и проверим наличие этих идей в самом романе, было бы хорошо поместить Дефо на должное место в мысли XVIII века. Хотя он часто считается прямым приверженцем Джона Локка, Новак указывает, что "Робинзон" был написан до того, как часть важнейших работ Локка вообще была опубликована. Это говорит о том, что два автора были в какой-то мере согласны о необходимости разума и закона для обуздания падшего и непослушного состояния человеческих страстей, а не о том, что Дефо непосредственно следовал идеям Локка (Novak 1965).  На самом деле падение человека лишило его действительно естественного характера и интуитивной способности суждения. Следовательно, даже примитивные люди должны исходить в своих сознательных действиях из закона, ибо Бог желает, чтобы человеческие инстинкты и страсти сдерживались даже при отсутствии естественной интуиции, которая была потеряна, когда человек был изгнан из рая. Все люди глупы, и воспитанные в диких условиях - не меньше, чем воспитанные в цивилизации, которая портит жадностью и стремлением к власти. Для рационалистов XVIII в. сам по себе человеческий разум бесполезен, если он не связан с волей Божией для человека. Понятие разума становится таким образом идеальной моделью человеческого действия лишь в связи с верой.

Хотя Дефо убежден в испорченности человеческой природы, он не пошел так далеко, как Гоббс и его сторонники, которые решили, что человек испорчен настолько, насколько возможно, и что именно это развратило и цивилизацию. Из Гоббса ему больше импонирует идея, что сущность естественного закона должна быть возвращена в политику и только это избавит цивилизацию от растления. С новым возвышением природы и разума через естественный закон появилось доверие к человеческой индивидуальности. Йен Уоттс описывает этот плавильный котел антропологических идей XVIII в. следующим образом: "Великие английские эмпирики XVII в. были столь же энергичными индивидуалистами в своей политической и этической мысли, как в эпистемологии. Бэкон надеялся создать социальную теорию полностью заново, приложив свой индуктивный метод к накоплению фактических данных о множестве отдельных лиц, тогда как Гоббс имел дело с предметом, по его мнению, никогда прежде не понятым правильны, основываясь в своей политической и этической теории на чисто эгоцентричной психологической конституции личности. Локк в "Двух трактатах о правлении" (1690) построил целую систему политической мысли на идее индивидуальных прав, в отличие от традиционных прерогатив Церкви, семьи или короля.

Эти мыслители составили политический и психологический авангард зарождающегося индивидуализма, а также создали его теорию знания, и эта переориентация мысли была тесно связана и со становлением жанра реалистического романа. Как природа литературной формы начиная с античности была тесно связана с социально-нравственным и гражданским фоном, основанным на философском предпочтении  универсального, так современный роман связан, с одной стороны, с реалистической эпистемологией, с другой - с индивидуализмом социальной структуры. В литературной, философской и социальной сфере классический акцент на идеальное, универсальное и корпоративное должен был уйти, чтобы занять поле зрения модерна частым, непосредственно воспринимаемым, чувственным и автономным индивидом. Дефо, чье мировоззрение философски имеет много общего с английским эмпиризмом XVII в., выразил многообразные элементы индивидуализма более полно, чем любой предыдущий писатель, и его труд предлагает уникальную демонстрацию связи между индивидуализмом в его многочисленных формах и взлетом романа" (Watts I. The Rise of Novel. L.,1965. P.62).  

Поэтому наряду с заботой об осведомленном понимании воли Бога через разум и необходимость правильного управления человеческой стихией посредством естественного закона справедливое гражданское общество в понимании XVIII в. заботится о человеке как об индивидуальном существе. Полная идентификация человека со своим сообществом закончилась. Робинзон - это человек, который был изолирован и оторван от своих собратьев только при условиях, которые понадобились Дефо, чтобы изучить истинную природу человека. И все же Дефо не превозносил человека в изоляции. Для него человек, отрезанный от общества - крайне жалкое существо. Изоляция - наказание Робинзону за его своеволие, это суровая кара, а не желательное положение дел. Именно в такой перспективе ведется первое по-настоящему современное исследование человека, отрезанного от общества, одиночества, рассмотренного во всех его аспектах.

Теперь давайте обратимся к роману для изучения того, каким образом Дефо иллюстрирует свое учение о "естественном" и "рациональном" человеке, и о том, как рука Провидения направляет человека к правому разуму. Одно из самых действенных средств, с помощью которых Дефо в своей многословной презентации Крузо иллюстрирует свой интерес к природе человека как таковой - это описание того, как в последних главах Робинзон принимает Пятницу, "естественного" дикаря. Это позволяет понять, что ни Крузо, ни Пятница не представляют человека таким, каков он должен быть, но только в его порочном состоянии. С другой стороны, только через дело Провидения Робинзон вынужден осознать свои "естественные" желания и понять, что наказание было предназначено для того, чтобы привести его к более счастливому концу.
Рассказ Крузо о его жизни идет в хронологическом порядке. Как вымышленный рассказчик он сам является главным героем романа и его основной заботой. Интересно, что герой сам судит о характере его решений и действий, не предоставляя это читателям. Дефо прибегает к немалой иронии, чтобы указать на противоречия его личности, и отождествить его с рассказчиком невозможно. Тем не менее Крузо при некоторой скрытности заинтересован в изучении причин своих чувств и действий. Его самосознание рассказчика наполнено состраданием к читателям, ради которых он намерен разоблачить природу падшего человека и предложить исцеление. По вопросу о существовании первородного греха сомнений нет ни у Дефо, ни у его героя. На протяжении всего рассказа он озабочен судьбой не только своей, но и своих собратьев. "Во всех моих обстоятельствах я был тронут общей чумой человечества, из которой, как я теперь знаю, вытекает половина его страданий - тем, что я не был удовлетворен положением, в которое Бог и природа поместили меня, и не последовал совету отца, противостояние которому было, можно сказать, моим изначальным грехом, из которого вытекали мои последующие ошибки того же рода, которые привели меня в это жалкое состояние - хотя прежде Провидение почти что подвело меня к тому, чтобы стать одним из лучших плантаторов Бразилии". 

Это воспоминание приходит в ту пору, когда Крузо на острове уже много лет. Судьба побуждает его в жалости к себе снова и снова рассматривать свою падшую природу, которая заставила его быть неудовлетворенным своей судьбой. Здесь Крузо приходит к идее, что он был в "диком", как Пятница, состоянии, когда ослушался отца и отправился на поиски приключений. В то же время провидение  приложило руку ко всему, что случилось с ним, чтобы подвести его к ряду вопросов. Именно провидению Робинзон усваивает два неудачных первых плавания и в конечном счете попадание на остров, который Бог усмотрел для его спасения. Его первым опытом на острове является страх, который, однако, мотивирует его не только позаботиться о себе, но и осмыслить свое состояние по существу. Таким образом, Дефо полагает, что природа человека в его падшем состоянии естественно связана с наличием страха. Какое место занимает этот страх в повествовании - заслуживает отдельного внимания.

С того момента, как Крузо обходит остров, он испытывает страх, но не раньше, чем благодарит Творца за то, что ему оставлена жизнь. "Как только я подумал об этом, мои восторги тотчас же остыли: я понял, что хоть я и спас свою жизнь, но не спасся от несчастий, лишений и ужасов. Вся одежда моя промокла насквозь, а переодеться было не во что. У меня не было ни пищи, ни пресной воды, чтобы подкрепить свои силы. Какое будущее ожидало меня? Либо я умру от голода, либо меня растерзают лютые звери. И, что всего печальнее, я не мог охотиться за дичью, не мог обороняться от зверей, так как при мне не было никакого оружия". Прежде чем Крузо начинает чувствовать присутствие Бога, следящего за ним, он исполнен этот липкого страха, который сопровождает почти все, что ему приходится делать. Он строит убежище от хищных зверей, которых, как вскоре выясняется, на острове нет, и самые крупные животные вокруг него - это козы. Состояние ужаса не отпускает героя довольно долго, и, найдя след человека на песке, он вновь вне себя от страха. "О, какие нелепые решения принимают люди, когда они скованы страхом! Это лишает их возможности использовать средства, которые могут им помочь. Первое, что я решил для себя - это бросить все сделанное и увести весь скот в леса, чтобы враг не мог его найти".

Таким образом, оказавшись вне общества в  положении злополучного Робинзона, человек скован страхом. Он чувствует одиночество и пустоту в мире, который, кажется, ополчился против него, видит свое отчуждение, одиночество и беспомощность против зла, которым полон мир. Он напуган до безнадежности и в состоянии бороться за жизнь лишь потому, что время от времени его посещает освежающая мысль, что Бог хранит его и хочет, чтобы он извлек выводы из этого ужасающего урока. Крузо оказывается в положении примитивного человека, когда он изолирован от своих собратьев и иррационально напуган. Когда же он берет в плен Пятницу и находит с ним общий язык, перед им раскрывается нечто большее о природе человека. У Крузо появилась возможность исследовать как свое "естественное" право на собственность, так и желание цивилизовать и приручить примитивные инстинкты в своих собратьях. До этого момента читатель может по судьбе Крузо сделать вывод, что он судит о людях по себе, а не по замыслу Божьему. Пока Крузо поражен страхом, его первая мысль при виде дикарей - то, что, когда каннибалы снова высадятся на острове, он должен залечь в ловушку и попытаться перебить их. Тем не менее по здравом размышлении он убеждается, что эти дикари вряд ли более жестоки, чем испанцы в Америке, что убивают миллионами людей, которые далеко не зверье по сравнению с самими испанцами. Этот явно иронический поворот в восприятии дикарей позволяет Крузо предоставить их Божьей справедливости, которая воздаст им тем, чего они заслуживают. С этого Крузо начинает поверять свой разум верой в Божие провидение и, следовательно, заслуживать право устанавливать законы и вести себя как "вице-король" острова.

Крузо снова ощущает руку Божию, когда он находит и начинает цивилизовывать первобытного человека - Пятницу. Фон событий действует так, что он начинает позволять разуму управлять собой и поэтому заслуживает снова обрести общество своих собратьев. Перед ним однако, нечто большее, чем компания: по иронии судьбы ему предлагается "невинный" примитив, которого он должен наставить на пути истинного закона и разума, как если бы это позволяло исправить прежние ошибочные стремления. Таким образом, Пятница представляет примитивное состояние человека, который вовсе не невинен, ибо подвержен каннибализму и варварству всякого рода, если его должным образом не "обтесать" с помощью естественного права. Через понимание того, что он не может судить о дикарях по себе, Крузо приобретает мораль, позволяющую ему наставить Пятницу на путь цивилизации. Переход от примитивного человека к цивилизованному для него предполагает связь разума с верой в Бога и Его правление, которое заставляет Крузо заново продумать присутствие враждебных сил на острове. Когда он готов преодолеть изначальный страх, он осознает его причины, и худшей проблемой для него становится уже собственная глупость. "Через некоторое время я, однако, опомнился и обозвал себя тысячу раз дураком. "Кто прожил двадцать лет в одиночестве на необитаемом острове, тому не пристало бояться чертей, - сказал я себе. - право же, в этой пещере нет никого страшнее меня". И, набравшись храбрости, я захватил горящую головню и снова полез в пещеру".

Очень постепенно Крузо приходит к пониманию того, что страх является самым изнурительным из "естественных" ответов на состояние изоляции. В то же время в процессе обучения Пятницы он  начинает ощущать реальную природу человек и его потребность в Божественном руководстве, которое откроет ему более широкие горизонты разума и придаст власть над примитивными эмоциями. "Мое горе стало легче для меня, мое положение - утешительнее, и когда я осмыслил ту одинокую жизнь, к которой я был призван, я не только был тронут небесами и смог искать руку Божию, что привела меня сюда, но я должен был понять, что стал инструментом провидения, чтобы спасти жизнь и, возможно, душу бедного дикаря, и привести его к истинному знанию религии и христианского учения, чтобы он мог знать Христа Иисуса и жизнь вечную. И когда я размышлял об этих вещах, тайная  радость пробежала каждую часть моей души, и я был рад, что попал в это место, о котором я так часто думал как о самом ужасном из всех несчастий, что постигли меня".   
Эти мысли возникли у Крузо, когда ему было дозволено цивилизовать первобытного человека, чья природа, не будучи запятнана грехами цивилизации, легче и быстрее изменяется в направлении правильного поведения и отношений. Понимая природу Пятницы как состояние примитивного человека, не имевшего правильного руководства, Крузо не настолько наивен, чтобы не видеть возможности его возвращения к низменным или инстинктивным убеждениям. Дефо указывает на трудности, которые может испытать даже самый открытый человек, если он выступает как примитив, не удерживаемый цивилизацией. Наблюдая родину Пятницы, Крузо говорит: "Я наблюдал, как необычайная радость появилась в его лице; его глаза сверкали, и в них отобразилось странное рвение... Я не сомневался, что если Пятница вернется к своему народу снова, он забудет не только всю свою религию, но все его обязательства передо мной, и, возможно, восстановит против меня сотню своих соотечественников". Крузо помнит о всегда существующей опасности, которую несет власть естественного или примитивного состояния, поскольку оно является падшим и может легко привести к тому, что человек забудет разум и отдастся власти правящих им страстей и инстинктов. По иронии судьбы оказывается, однако, что его страх не обоснован.

Страхи Крузо, казалось бы, возникшие из-за потребности в обществе людей и опасностей жизни в изоляции, гнетут его на протяжении всего пребывания на острове до самого конца. Дефо рисует картину сложных условий, с которыми неизбежно должен столкнуться "цивилизованный" человек, если он не имеет правильного понимания естественного морального закона.

Итак, в своем романе Дефо иллюстрирует проблемы Англии XVIII века. Робинзон Крузо представляет человека, который должен узнать, что цивилизация возможна только тогда, когда его собственные инстинкты обузданы, и он следует разуму и вере в Провидение, которое учит его через пережитый опыт лжи. Пятница представляет «примитивного» человека в его "сыром" состоянии, которое также развращено грехом, но которое легче приводится к разуму, ибо у него нет ложных понятий о разумном. Во всем романе яркая нота индивидуализма знаменует собой рост нового вида беспокойства в человеческой истории - заботу о возрастании личности как таковой. Изоляция Крузо делает его первым психологически современным человеком, что должен заново выучить уроки, которые он держит в своем сердце, которое позволит ему принять свою судьбу и положение как человека среди своих собратьев.   Рука Провидения, как Бог "Потерянном рае" Мильтона, использует то, что представляется тяжелыми обстоятельствами, чтобы с любовью перенаправить обуреваемого заблуждениями и страстями человека в состояние разумное, справедливое и полное любви. Крузо говорит: "Как часто в нашей жизни зло, которого мы стремимся избегать и которое, когда мы впали в него, является самым ужасным для нас, оказывается средством и дверью нашего избавления, через которую мы единственно можем выйти из скорби, в которой оказались!". Роман о Робинзоне Крузо объединяет Провидение, разум и индивидуальную волю в своем изображении природы человека.   

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn