Новости
| МАРТИН ЛЮТЕР ОБ УВЕРЕННОСТИ Джоэль Бике |
| Богословие - Статьи |
|
Таким образом, он сыграл важнейшую роль в освобождении Церкви XVI века от систематического отрицания свидетельства спасения во Христе и направил ее к свободе оправдания благодатной верой. Впоследствии Лютер бросил вызов полупелагианству, утверждая, что уверенность является неотъемлемым правом каждого христианина, ибо это привилегия в вере знать и убедиться, что Бог милостив к нему в Своем Сыне. Лютер писал: Мы должны ежедневно все больше и больше стараться уничтожать эту укоренившуюся пагубную ошибку, что человек не может этого знать, лишающего его настойчивости продолжающейся духовной войне внутри себя" (2). Действительно, Лютерова концепция тревоги из-за угасания сознания уверенности имела всеобъемлющее влияние на его ценности и практику (3). Учение Лютера об уверенности, как и большая часть его теологического наследия, включает в себя парадокс. Например, несмотря на утверждение о неразделимости веры и уверенности, Лютер также учил, что продолжающаяся неправедность верующего часто ослабляет уверенность веры. Он писал: «Хотя мы уверены, что мы верим во Христа, мы не уверены, что мы верим во все Его слово. Поэтому вера в Него может слабеть" (4). Кроме того, Лютер заявил, что ложная безопасность может быть признаком гнева Божия, а "страх и трепет является верным признаком благодати" (5). Лютер отличил безопасность (securitas) от уверенности (certitudo). Он заявил, что поиск первого привел его в монастырь. Securitas происходит от sinus cura - беззаботности. Для Лютера это было стремление к облегчению без благодати Божией. Следовательно, Лютер мог сказать, что "безопасность" в глубоком смысле является формой небрежности, при которой забота о Божьей праведности и славе отходит на второй план. В отличие от этого Certitudo - это Божественный дар, обретенный по вере (6). Хотя уверенность в каждом верующем должна быть неизменна в силу верности Бога, на практике, как отмечал Лютер, она приходит и уходит из-за человеческой немощи. Он писал: «Когда человек грешит, духовная жизнь в нем умирает, но тот, кто отворачивается от греха, не умирает, но пребывает во Христе вечно" (7). Во Христе спасение несомненно, но так как верующий не всегда сознательно остается во Христе и должен быть снова призван к Нему Духом, он теряет равновесие. Таким образом, верующий имеет уверенность, когда его гордость уничтожена, и он полностью опирается на Божью благодать, но когда гордость утверждает себя, уверенность исчезает. В "Трактате о делах" Лютер сделал еще один шаг вперед в вопросе о сомнении. Почти в стиле казуистики Перкинса (8) он советует верующему со слабой верой: "Начни со слабой искры веры и ежедневно укрепляй и развивай ее все больше и больше" (9). Чтобы утешить имеющих лишь "слабую искру" веры, Лютер недвусмысленно заявил, что уверенности следует ожидать всем. Он добавил: "Нет никого на земле, кто не получит своей доли" (10). В лучшем случае уверенность в спасении никогда не совершенна в этой жизни (отсюда выражение Лютера "высшая степень веры" (11)), в худшем верующий может иметь спасительную веру, не осознавая этого (12). Таким образом, Лютер мог сказать, что уверенность и смелость должны быть плодом веры, создавая впечатление, что уверенность может быть результатом, а не внутренней характеристикой спасающей веры. Он также мог объяснить уверенность как опыт перехода от оправдания верой к жизни в благодати, не понятной миру. "Если мы сомневаемся в Божьей благодати и не верим, что Бог благоволит к нам, тогда мы отрицаем то, что Христос искупил нас, и ставим под сомнение все Его преимущества" (13). Лютер был нетерпим к неуверенности потому, что она перекладывает бремя спасения с Бога на человека. Поэтому он основал свое учение об уверенности на Христе и Его совершенном деле (14). Излагая Псалом 90, Лютер писал: "Тот, кто молится о прощении грехов и слышит о нем от Христа, должен быть уверен, что истинно, как говорит о том Слово, что его грехи прощены; и он должен быть уверен, что это ни в коем случае не человеческое дело, но Божие. Поэтому все, что совершается в Церкви, должно опираться на эту определенность" (15). Таким образом, вера - не что иное, как уверенность в прощении. Понимание Писания и согласие с ним от всего сердца для Лютера - это синонимы (16). Принятие (assensus) и доверие (fudicia) являются одним. Предопределение, вера и уверенность неотделимы от обетований Бога. Поскольку Бог не лжет, всякий, кто доверяет Его обещаниям, "будет спасен и избран" (17). Вера держится за обетование Божие, согласна с ним и заверяет верующего, что Бог милостив к нему в Иисусе Христе. Все переживания веры связаны как с Божьим обетованием, так и со Христом в Его деле (18). О вере Авраама Лютер писал: "Авраам праведен, потому что он поверил Богу, давшему обетование... Ибо вера - это твердая и уверенная мысль или доверие к тому, что через Христа Бог думает о нас милостиво, а не в скорби или гневе. Божья мысль или обетование и вера, с помощью которой я принимаю обетования Божьи - они идут вместе. Уверенность в исполнении обетования есть вера, и через нее мы оправданы не нашими делами, но делом Божиим... Только вера овладевает обетованием, верит Богу, когда Он дает его, протягивает Ему руку, когда Бог предлагает что-то, и принимает то, что Он предлагает... Единственная вера, которая оправдывает это вера, которая имеет дело с Богом в Его обетованиях и принимает их. И более того, каждое обетование Бога включает в себя Христа, ибо без Сего Посредника, Бог не имеет к нам никакого отношения" (19). Для Лютера уверенность была неотъемлемой частью спасительной веры. В своем основном описании спасительной веры Лютер заявил: "Вера - это живая, смелая уверенность в Божьей благодати, которая полагается на нее настолько, что верующий может основать на ней всю свою жизнь. Это знание и уверенность в Божьей благодати делает людей счастливыми и дерзновенными в общении с Богом" (20). Иногда Лютер подразумевал, что отсутствие уверенности несовместимо с тем, чтобы быть подлинным христианином. Он писал: "Если вы ... не верите, что ваши грехи действительно прощены, и удалены, то вы язычник, поступающий по отношению к нашему Господу Иисусу Христу как неверующий, а не как христианин, и это самый серьезный грех из всех грехов против Бога... При таком неверии вы делаете Бога лжецом!" (21). "Эти слова должны быть написаны золотыми буквами: это наше, это для нас. Тот, кто не верит этим словам, не христианин" (22). Тем не менее Лютер обычно воздерживался от вывода, что такой сомневающийся не христианин; скорее он ведет себя как неверующий, когда у него нет уверенности. Несмотря на его акцент на праведности Христа для верующего (23), Лютер также рассматривал уверенность как внутреннее явление. Это позволило ему сбалансировать его позицию, позволяя подняться на более высокий уровень полной уверенности (24). Лютер не стал говорить, что отсутствие уверенности может угрожать спасению или разрушит благодать. Р.Л.Дабни предположил, что Лютер добавил библейский баланс, которого не хватало Кальвину. Дабни писал: «Лютер иногда говорит более библейски, чем Кальвин, различая заверяющей верой (более полное достижение) и просто верой, которую он считает истинной и оправдывающей (25). Именно таким образом, мы должны понять как объяснение Лютером уверенности как основополагающего элемента в осуществлении веры, так и его письмо против Агриколы, которое не сбрасывает со счетов освящение как опору для уверенности (26). Хотя такое освящение вторично перед Богом, Лютер не уклонялся от утверждения, что заверение верующего не может основываться исключительно на свидетельстве Христа ему через Слово и Таинства. Уверенность должна также быть предложена свидетельством доброй совести через дела, полагал Лютер. Добрая совесть свидетельствует об истинности веры верующего, хотя истинная вера доверяет только Христу, а не свидетельству совести (27). Подводя итог, отметим: Лютер считал, что уверенность - это право каждого христианина, хотя она может быть потеряна. Наличие уверенности - это норма, а сомнение в ней - возможно, но не всегда является здоровым (28). Это парадоксальное напряжение объясняет, почему Лютер мог так сильно настаивать, что уверенность не является безопасностью (securitas), а скорее заверением (certitudo) , которое обещано вере (29). |