ЛЮТЕР И SOLA SCRIPTURA. Льюис Спиц
Богословие - Статьи

50 гульденов ($470 по курсу 1959 года), сделавших Мартина Лютера доктором богословия, были самым мудрым из вложений курфюрста Фридриха, намного более значимым, чем все, что он потратил на свой потрясающий сборник священных реликвий. Этот грант принес его светлости большую пользу, чем все стипендии, уделенные Виттенбергу. Чтобы получить эту сумму денег для продвижения своего блестящего ученика, викарий Иоганн Штаупиц должен был заверить курфюрста, что Лютер будет продолжать читать лекции по Библии на богословском факультете всю оставшуюся жизнь. У Фридриха были все основания поздравить Штаупица - ибо он видел растущий приток студентов в университет  и людей, приезжающих в Виттенберг издалека, чтобы послушать новых преподавателей.  Устав от сухой шелухи схоластики, они с нетерпением ждали Хлеба жизни, который преподавал Лютер, читая лекции по Библии. Для Лютера это продвижение стало источником утешения. Принимая докторскую степень, он пообещал остаться верным Писанию при любых обстоятельствах. Никакой человеческий авторитет не мог бы заставить его смягчиться.
 
Дорога Лютера от двойной власти Священного Писания и традиции к признанию только Писания была длинной. Уже в возрасте 14 лет он приобрел сборник проповедей (Postilla), содержавший около 500 библейских цитат. Вскоре же после поступления в Эрфуртский университет он увидел полную латинскую Библию, которой иногда пользовался, читая главы за столом. Вступив в монастырь в 1505 году, он получил свою собственную латинскую Библию, скопированную на рыжей коже, которую он с нетерпением читал изо дня в день. Когда он был переведен в Виттенберг в 1508 году, он был обязан оставить этот экземпляр в монастыре в Эрфурте, но нашел другие копии в Виттенберге, которые как августинец он был вынужден использовать ежедневно. Таким образом, он был готов к получению степени бакалавра, которую принял в 1509 году (1).
 
Но все это было только подготовкой. Жизненная задача Лютера как специалиста по Писанию началась с его продвижения на кафедре Библии. Было бы странно, если бы акцент Эрфурта на авторитете Писания не оставил у Лютера никаких следов. Лютер стал  более послушным библейскому авторитету, чем Оккам, который явно подчинял Писание Церкви. Лютер отверг такие церковные ограничения. Изучение истории Церкви убедило его, что соборы и папы допускали ошибки. Отвечая на "Диалог о власти папы", подготовленный Сильвестром Приерием в 1518 году, Лютер впервые заявил, что источником авторитета является только Писание. Конфликт в Аугсбурге, а затем Экк в Лейпциге   заставили его твердо занять свою позицию по Библии.
 
И когда он стоял перед императором и Вормсским сеймом, он тоже не мог поступить иначе. Его героические слова все еще волнуют сердца Божьих людей. "Я не могу подчинить своей веры ни папе, ни соборам, ибо ясно как день, что они часто впадали в заблуждения и даже в противоречия с самими собою. Значит, если меня не убедят свидетельствами из писания или очевидными доводами разума, если меня не убедят теми самыми местами, которые я привел, и если таким образом мою совесть не свяжут Словом Божиим, я не могу и не хочу отказываться ни от чего, ибо не подобает христианину говорить против своей совести. На том я стою и не могу иначе. Да поможет мне Бог. Аминь" (3).  
 
В своей героической декларации Лютер использовал оба понятия - Писание и Слово Божие. Для него Писание было Словом Божиим, хотя он несомненно знал, что Слово шире Писания. Он знал, что не все слова Бога были записаны в письменной форме. Он также знал, что Христос есть Слово. Критики Лютера, например Адольф Гарнак, сожалеют о том факте, что Лютер поставил Писание и Слово Божье на одном уровне. Гарнак жалуется на приравнивание Лютером Слова Божия к внешнему авторитету письменного Слова, однако добавляет, что это иногда игнорировалось им в его предисловиях к Библии и в некоторых других работах. Приравнивание Писания к Слову для Гарнака - остаток римского католицизма, который, по его мнению, имел и имеет катастрофические последствия для протестантизма. Гарнак жалуется, что требование установить чистый смысл Священного Писания было просто лишен своей силы в отношении Писания как устно вдохновленного канона (4). По Гарнаку, Лютер создал вопиющее противоречие: если  Лютер, по его же словам, критиковал Писание, он, с другой стороны, устанавливает его букву как Слово Божие, приняв без рассуждений католическую идею словесного вдохновения Писания (5).
 
Вильгельм Вальтер, профессор теологии в Ростоке, начал защиту Лютера от критики Гарнака и других. В работе, основанной на текстах реформатора,  он настаивал на том, что Лютер в своей оценке Писания никогда не признавал в Слове каких-либо ошибок, поэтому он бросил вызов лютеранам и другим: "Вернемся к Лютеру!" (6). Другие, как Карл Тимме (7), были убеждены, что несколько изолированных выражений Лютера, которые часто цитируют, не позволяют считать, что реформатор, как бы он ни ценил Писание, считал его безошибочным во всех частях. При взвешивании этих противоречивых мнений всегда нужно иметь в виду, что Писание было для Лютера написанным Словом непогрешимого Бога.
 
Комментируя 1 Кор. 15.3-7, Лютер возвеличивает написанное Слово. Он видит проблемы с энтузиастами, которые презирали Писание и публичную проповедь и искали другие, частные откровения вместо них. Он говорит: «Наблюдайте, как он [Павел] снова и снова восхваляет и возвышает Писание и свидетельствует от письменного Слова, используя и повторяя фразу: "Так говорит Писание"... Послушайте, как св. Павел усваивает Писанию самое сильное свидетельство и указывает, что нет ничего неизменного в поддержке нашего учения и веры, кроме письменного Слова, проповедуемого устно и другими способами... Здесь ясно сказано: Писание, Писание!" (8).
 
Sola Scriptura у Лютера подразумевает Божественную власть, действенность, совершенство, достаточность и проницательность Священного Писания, но прежде всего то, что его центром является Христос. Для Лютера нет Sola Scriptura без Sola Christus. Вернер Элерт показывает, что у Лютера божественные свойства Писания основаны на том, что для него вся Библия христоцентрична (9). Обращение Лютера к единственному авторитету Писания на Вормсском сейме показывает, как далеко он отодвинулся от средневекового восприятия Писания (10). Даже его понимание оправдания не противоречит его полной зависимости от авторитета Писания, ибо Лютер здесь ссылается на usus rationis ministerialis. В своем «Открытом письме к христианам" он упоминает различные жалобы на мирские темы, которые прежде принадлежали царству разума, а не Писанию. Это ясно указано Лютером в словах: "Пусть Сам Святой Дух читает эту Книгу Своим, если Он пожелает, чтобы она была понята. Ибо Он не пишет о людских делах, о зарабатывании на жизнь, как все другие книги, но о том, что Сын Божий был послушен Отцу вместо нас и исполнил Его закон. Если нам нужна мирская мудрость, книга Божия не принесет нам пользы. Она учит другой и вечной жизни, о которой разум ничего не знает и не способен ничему научить" (12). Более конкретно, читатель должен найти в Библии Крест Христов (13).
 
Лютер делает упор на Христа и Его Крест и этим объясняет свою сравнительную оценку различных книг Библии. Вся Библия драгоценна для него потому, что она превозносит Христа Распятого. Это еще один способ сказать, что он оценивает эту Книгу в свете Sola Fide и Sola Gratia. Соответственно Послание Иакова нередко беспокоило его, но он не настаивал на своем  частном мнении об этой книге. Поставив Послание к Евреям, послания Иакова и Иуды и Откровение в конец канонического Нового Завета как книги, которые, по его мнению, не вполне на одном уровне с другими, он не исходил из либерального отношения к Библии, а просто прибегал к церковной практике различения теологуменов и антилегоменов. Но даже там он был довольно консервативен, поскольку 2 Петра и 2 и 3 Иоанна он включил в список безусловно канонических книг.
 
В уме Лютера не было никаких сомнений относительно действенности Слова. Он заявил: «Где сердце бездействует и Слово не звонит, дьявол издевается над нами и наносит ущерб, прежде чем мы осознаем это. С другой стороны, сила Слова, если оно серьезно созерцается, слушается и используется, никогда не остается без плодов. Она всегда пробуждает радость и преданность и очищает сердце и мысли. Слово - не инертное и не мертвое, а действенное и живое" (14).
 
Ввиду лютеранского Sola Scriptura можно задать вопрос: верил ли Лютер в вербальное откровение? Адольф Гарнак считал, что да; другие не согласны с ним. Карл Канис считал, что он нашел в Реформе с самого ее начала движение за свободу от авторитета. Понимание им этой свободы исключает вербальное вдохновение Библии. Канис привел некоторые примеры, по его мнению, подтверждающие такой взгляд, но он так и не дал  надлежащих доказательств. Он считал, что на более либеральную позицию повлияли второе и третье поколение после реформаторов. Хемниц, Сельнекер и Герхард, по его мнению, сформировали существующую доктрину откровения (15).
 
Рейнхольд Зееберг собрал более обширную подборку замечаний Лютера, которые для него явно указывают на более либеральное отношение к Писанию. Некоторые из них относятся к формированию канона, другие - к отдельным отрывкам в канонических книгах. Типичные цитаты из произведений Лютера, которые обычно приводят, чтобы выявить критическое отношение Лютера к Писанию, не доказывают того, что пытаются вкладывать в них Зееберг и другие. Лютер считает: "Книги Царств более надежны, чем Паралипоменон; пророки часто ошибались, когда они пророчествовали о мирских вещах; более поздние пророки строили из сена, соломы и дерева, а не из серебра, золота и драгоценных камней" (16) (?! - Пер.). Аллегорическое объяснение Агари в Гал.4.25 также, по Лютеру, слабое.
 
Не исходя из общего контекста глубокого уважения Лютера к авторитету и целостности Библии, эти замечания можно истолковать так, что он рассуждал таким же образом, как авторы, отражающие современное либеральное отношение к Писанию. Но учитывая уважение Лютера к Писанию как авторитетному Слову Божию, которое не может ошибаться, мы поступим правильно, если обратимся к объяснению Лютером Восьмой заповеди, требующему думать и говорить о ближнем лучше. Если мы сделаем это, приведенные цитаты будут слишком слабы, чтобы доказать "либеральность" позиции Лютера. Его мнение о сравнительной ценности книг Царств и Паралипоменон стоит процитировать полностью. Он писал:  "Авторы Хроник отметили только резюме важнейших историй и событий и прошли мимо вещей более важных и духовных. По этой причине Книги Царств больше заслуживают доверия, чем Хроники" (18). Здесь ничего не говорится об ошибках. Также в заявлении о "сене и соломе" Лютер никак не подвергал сомнению преданность этих писателей. Следуя Вальтеру, Рей ссылается на это замечание, имея в виду не самих поздних пророков, а их комментарии. Тимме уверен, что это не так (19).
 
Юлиус Кестлин, как отмечает Тимме, изменил свое мнение с либерального взгляда в его первом издании "Богословия Лютера" на противоположный взгляд во втором (20). Относительно взгляда Зееберга отметим, что следует снова процитировать полностью фразу Лютера, где он приписывает пророкам ошибки в мирских вещах. Комментируя Бытие 44, Лютер сказал: "У богословов есть общепринятое выражение: "Пророки не пророчествовали Духом непрестанно" (Spiritus Sanctus non Semper tangit corda prophetarum) (21). Здесь можно вспомнить о Натане, который молился о том, чтобы Давид построил храм, но в следующую ночь Бог повелел Давиду не делать этого (2 Цар.7.1-17), или о Елисее, который не знал, что сын сунамитянки умер, ибо Господь сокрыл это от него (4 Цар.4.27). Что касается аргументативной ценности аллегории, то вряд ли кто-нибудь сегодня не согласится с Лютером, который усваивал ей небольшое значение (22)?
 
Лютер, конечно же, не принимал теорию вербального вдохновения XIX в. Он полностью признавал наличие человеческих элементов в Писании. Но он настаивает на том, что Святой Дух говорит, когда говорят Исаия и Павел (23). Он пишет: "В этой статье (Никейского Символа веры) мы говорим о Святом Духе, говорившем через пророков. Таким образом, мы усваиваем Святому Духу все Писание" (24). Ввиду этих и бесчисленных подобных утверждений, нужно согласиться с д-ром Энгельдером, когда он пишет, что Писание не может быть расчленено. "Одна из загадок веков - это то, что богословы, утверждающие, что они знакомы с сочинениями Лютера, подтверждают доверие к мифу, что он не верил в буквальную  реальность Откровения" (25).  
 
Достаточность Библии, по Лютеру, подразумевает ее ясность. Он говорит:   «На земле не было написано более четкой книги, чем Священное Писание. Его можно сравнивать с другими книгами, как солнце со свечками... Ужасный позор и преступление против Писания и всего христианства говорить, что Писание темно и не каждый может постичь его, чтобы быть наученным и утвержденным в вере... Если Писание читается верой, оно достаточно ясно, чтобы сказать даже без всех комментариев и учителей: это правильно. И я верю в это" (26). Лютер не отрицает, что есть темные отрывки в Писании, но он говорит, что они не содержат ничего, кроме того, что может быть найдено в других местах ясно и открыто. Тот, кто не может понять темные отрывки, должен, по Лютеру, просить Бога о даре веры (27). Отсутствие веры действительно делает всю Библию темной книгой. "Читать Писание без веры во Христа, - говорит Лютер, - значит ходить во тьме" (28).
 
Лютеру всегда усваивалось то, что он открыл Писание людям. Он дал народу Библию на его родном языке в стиле, который был значительно лучше всех предыдущих изданий. Тем самым он показал, как неправ Глапион, духовник Карла V, сказавший, что Библия похожа на восковую маску. Скорее квадрига Николая Лиринского (буквальный смысл, вероучительный, аллегорический и анагогический) придала Писанию восковую внешность. Лютер    когда-то высоко ценил этот подход. Было сказано: Si Lyra non lyrasset, Lutherus non saltasset; это, несомненно, преувеличение. Как бы то ни было, он явно ушел от квадриги, признав ее плотской литературный характер (29). Аллегория, говорит Лютер, просто украшает, но ничего не доказывает (30). В своем комментарии к Второзаконию он добавил краткие аллегории почти для каждой главы. Это он сделал, по его словам, не потому, что  придавал им большое значение, но он хотел предупредить глупые попытки аллегорического толкования некоторыми авторами.
 
В заключение мы должны обратиться к акценту Лютера на Solus Christus. Только в свете этого акцента может быть вполне понят и принцип Sola Scriptura. Лютер говорит: "Писание было написано ради святого Сына Божия, и для Него произошло все, что произошло" (32). Он суммирует послание Библии в словах: "Вся Библия не для иного написана, чтобы дать человеку понять, кем он был, кто он есть сейчас и каковы его дела. Она сообщает ему, что он был полностью разрушен. Далее она говорит, Кто такой Бог, каков Он и каковы Его дела, а в особенности Его милость во Христе. Она ведет нас к тому, чтобы понять Его и возвести от земли на небеса к Богу. Пусть Отец Небесный одарит нас Своей благодатью и милостью для этого через Христа, нашего дорогого Господа и Спасителя. Аминь. Аминь. Аминь" (33).  
 
1 M. Reu, Luther and the Scriptures. The Wartburg Press, 1944, pp. 7
2 For Luther's concept of reason see Bernhard Lohse, Ratio und Fides (Gottingen: Vanderhoeck & Ruprecht, 1958). 3 W 7, 838. "W" and "W-T" refer to the Weimar edition of Luther's Works.
4 History of Dogma (London: Williams & Norgate, 1899), VII, 246 f. 5 Ibid., p.235. 6 Das Erbe der Reformation im Kamp/e der Gegenwart. Erstes Heft (Leipzig: A. Deichert'sche Verlagsbuchhandlung Nachf. [Georg Bohme], 1903). 7 Karl Thimme, [llthers Stellung Zttr Heiligen Schri/t (Giitersloh: Druck und Verlag von C. Bertelsmann, 1903)
8 W 36,500. 9 M01'phologie des Luthertums (Miinchen: C. H. Beck'sche Verlagsbuchhandlung, Second Ed., 1952), I, 167. 10 К рассмотрению этой позиции см.: George H. Tavard, Holy Writ or Holy Church (New York: Harper and Brothers, c. 1959). К сожалению, в этой главе автор отчасти изменяет своей научной объективности.  11 See n. 2, supra. 12 W 48,43. 13 W 1, 52. См. также Theodosius Harnack, Luthers Theologie (Erlangen: Verlag von Theodar Blaesing, 1862), I, 55 ff.
14 W 30 1, 146. 15 System det' Lutherischen Dogmatik (Leipzig: Diirffiing und Franke, 1868), III, 142 fI. К вдумчивому изучению позиции лютеранских схоластов XVII в. см.: Robert Preus, The Inspiration of Scripture (Mankato: Lutheran Synod Book Company, 1955).
16 Reinhold Seeberg, Text-Book of the History of Doctrines (Grand Rapids: Baker Book House, 1952), II, 300£.
17 Kahnis, op. cit., p. 143.
18 W-T I, 364. 19 Op. cit., pp. 59 if. 20 Ibid., 60. На самом деле Лютер различал между простыми учителями и пророками, вдохновленными Духом. W 54, 3. 21 W 44,575. 22 W 43, 12.
23 W 48, 102. 24 W 54, 35. 25 (St. Louis: Concordia Publishing House, c. 1944), p. 290. 26 W 8, 236
27 W 8,237, 239. 28 W 44,790. 29 David Liifgren, Die Theologie der Schopfung bei Luther (Gottingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1960), pp. 220 ft. 30 In his lectures on Genesis, 1535-45, he said: Postremo quaerendae erant hoc loco allegoriae. Sed ego iis non perinde delector, ae Origenes aut Hieronymus. Non curo eas, nisi quatenus amant historicam sententiam, quae ex simplici historia eolligitur, Atqtte ibi sun! veluti flares interspersi, sed nihil probant: id quod de figura Augustinus dixit. W 43, 490
in W XIV, 500. К истолкованию использования Лютером аллегорий см.: Hans Wernle: Allegorie und Erlebnis bei Luther (Bern: Francke Verlag, 1960). 82 W 54, 247. 33 W 48, 272