Римская Католическая церковь (а также, в определённой степени, Православная, прим. пер.), по некоторым причинам, довольно привлекательна для Евангельских христиан. Некоторые из них, мотивируемые такими вещами как: видимая способность Рима объединить все церкви, его заявление о своей неизменности [со времён апостолов], непрерывная линия римских епископов [берущих начало от Петра], красивая литургия и вера в то, что Римская церковь может выстоять против натиска либерализма и постмодернизма, совершили метафорический переход Тибра и вошли в состав Католической церкви.

С исторической точки зрения, особенно во времена Реформации или сразу после неё, те, кто вернулись туда, сделали это под влиянием высокого социального, политического и церковного давления, вплоть до того, чтобы сохранить свою жизнь и не умереть за идеи Протестантизма. Но сегодня те, кто переходят в Католики, не подвержены таким угрозам. Так, мы оказываемся перед лицом того неприятного факта, что люди, по видимому, делают это по доброй воле.

Чтобы понять, почему Евангельские христиане переходят в Католицизм, нам надо признать, что во многом в этом виноваты сами

Протестантские церкви. Сегодня, многие Евангельские церкви превратились в цирк. Из них ушло не только благоговение перед трижды святым Богом, но и сами истины, которые составляют суть Протестантизма, за которые люди шли на смерть. Такие вещи, как оправдание только через веру, были отброшены в сторону ради жалких эпитетов, которые не окажутся лишними и во время мессы и даже, на самом деле, в иудейской синагоге.

Наши возражения Риму только тогда будут иметь продолжительное воздействие, когда Протестантские церкви вернуться к истинной конфессиональной теологии, укоренившейся в продолжающихся размышлениях над толкованиями Библии, так, чтобы мы могли не только твёрдо отрицать теологию Католической церкви, но и объяснять своё мнение, а также являть его на практике.

При ближайшем рассмотрении, Рим уже не выглядит таким привлекательным. Например, после Второго Ватиканского Собора (1962-1965), Католическая церковь потеряла не только возможность заявлять, что она «всегда остаётся неизменной», но и свою теологическую консервативность. Кроме огромного количества изменений, которые произошли на соборе Ватикан II (например, изменение Мессы), в его документах зафиксированы взаимоисключающие теологические идеи. Возможно, что самое большое изменение, произошедшее тогда в Римской церкви, касается её взглядов на спасение тех, кто к церкви не принадлежит. Их новая концепция является формой универсализма: «Спасение могут получить также и те, кто не по своей вине не услышал Евангельской вести Христа или Его церкви, и, при этом, искренне ищущие Бога и, по благодати, стремящиеся исполнить Его волю, известную им через указания их совести» (Люмен Гентиум 16, далее ЛГ).

Протестанты, проклятые на Трентском Соборе (1545-1563), теперь стали называться «отделёнными братьями во Христе» (Юнитатис Рединтегратио 4). Когда-то (а возможно, что и сейчас) проклинаемые Протестанты признаны христианами? Это очевидное противоречие. Но, что ещё хуже, современные теологи-католики честно считают, что те, кто стараются быть хорошими, имеют спасительную благодать от Бога, даже если они и не верят во Христа.

Такой взгляд на спасение на самом деле является прямым следствием позиции Рима на этот счёт. Но, не смотря на то, что Католическая церковь не может больше говорить о том, что она всегда сохраняет свои взгляды неизменными, или утверждать, что её взгляды теологически консервативны, она придерживается такого взгляда на оправдание, который прямо противоречит классическому Протестантскому мнению, об оправдании только верой.

Какие бы вымышленные выгоды ни получил человек от перехода в Римскую Католическую церковь, он, на самом деле, полностью теряет свою уверенность в спасении (Трентский Собор 6.9, далее ТС). Не удивительно, что прекрасный теолог Католицизма - Роберт Беллармайн (1542-1621) - однажды сказал, что уверенность в спасении является величайшей Протестантской ересью. Если, по утверждению Рима, главной причиной оправдания является наша личная праведность, то уверенность в спасении не возможна до того, как верующий узнает решение [небесного] суда.

Для Протестантов оправдательный приговор - это сегодняшняя реальность; праведность Христа, вменённая нам, и есть тот единственный заслуживающий оправдания фактор, который даёт нам право войти в вечную жизнь. Но для Римских Католиков и тех, кто церкви не принадлежит, но «совершает добро», личная праведность является частью их оправдания перед Богом (ТС 6.7).

Реформатская доктрина об оправдании - это не та вещь, с которой Протестантские теологии могут позволить себе экспериментировать. На кону не только вопрос о том, как грешник может быть принят Богом и, в связи с этим, быть уверенным в спасении (1 Ин. 5:13), но и вопрос о милости Бога к Своему народу.

В конечном счёте наш спор с Римом важен, потому что важен Христос. Только Христос, а не Он и Мария (ЛГ 62), заступается за нас пред Отцом; только Христос, а не Папа Римский (ЛГ 22), является главой Церкви, и, поэтому, верховным судьёй нашей совести; толко Христос, а не языческие «побуждения совести» (ЛГ 16), должен быть объектом спасающей веры; и только Христова праведность, а не наша (ЛГ 40), является для нас единственной надеждой предстать чистыми пред Богом, который и праведен и оправдывает нечестивых. Перейти в Римскую церковь - это не только отказаться от оправдания, и, таким образом, от уверенности в спасении, но и отказаться от Христа.

www.ligonier.org