Преданность - это семейная ценность, которая может больше не быть чем-то само собой разумеющимся. Слишком многие семьи страдают в пределах и за пределами наших церквей. Наша мобильность сделала расширенную семью анахронизмом. Люди или чувствуют себя одинокими, или не понимают, кому доверять и сколько времени. Это бессилие ставит вопросы об основе верности семье (она условна или безусловна?) и о соотношении нашей верности семье и Богу. Данная статья предлагает некоторые библейские перспективы в ответ на эти вопросы.
 
Герменевтический подход
 
Прежде чем заняться конкретными текстами или темами, мы должны уточнить свой подход к библейской интерпретации. Мы исходим из того, что определенные формы семьи в прошлом не являются неизбежными сегодня, а то, что описано в Писании, не всегда разрешено или запрещено. В позитивном плане  поэтому, мы должны прежде всего рассматривать семью в библейской традиции с точки зрения ее социального контекста посредством социологического анализа. Затем мы попытаемся увидеть, как семья воспринималась с богословской точки зрения в прошлом, как возможность понять, как мы можем истолковать нашу семейную жизнь в настоящем. Это будет включать анализ заветов в Ветхом Завете вместе со обзором взглядов Иисуса на семью и места семьи в Церкви I века.
 
Социология семьи в Ветхом Завете
 
Патриархальная семья развилась в скотоводческом обществе, где родственные отношения были весьма развиты (1). Система родства строилась по мужской линии и была однолинейной - родословная прослеживалась только по отцу. Дети принадлежали ему полностью, хотя роль матери сохраняла свое значение. Брак был эндогамным; таким образом женщины, дети и имущество находились в пределах родословной. Браки с посторонними лицами были запрещены. Семья была сложной и расширенной: она состояла не только из мужа, жены и детей (нуклеарная семья), но из других жен (композитная семья), а также женатых сыновей и внуков и их семей (расширенная семья). Руководил этой конфигурацией патриарх (старейший из отцов); существовали знаки принадлежности к клану, например, обрезание всех мужчин в нем.

Эта же социологическая закономерность сохранялась на протяжении странствований по пустыне, но теперь расширенная семья была далее расширена до пределов домохозяйств (в нее вошли слуги и гости), кочевого лагеря (нескольких семей, кочевавших вместе) и далее объединений кланов, которые были связаны друг с другом или считали себя таковыми. Постепенно, однако, происходил сдвиг от пасторального кочевого сообщества к общинному, где наряду с высоким значением родственных отношений формировались территориальные. Семья, все еще рассматриваемая с привязкой к конкретному роду, развивалась на четко определенных географических территориях. Лидерство в семье еще было патриархальным, но в пределах кланов или между ними выдвигались харизматические фигуры, ставшие новыми объединяющими главами.

Когда в итоге была создана монархия, некоторые роли расширенной семьи или клана перешли к государству и его системе социальной безопасности и экономического порядка вместе с некоторыми религиозными функциями.  Хотя степень централизации возросла, клановые связи сохранялись и в итоге привели к разделению народа. Позиция царя была такова, что бросала тень на роль Бога как Главы всей семьи Израиля. Пророки говорили о множестве способов, которыми цари узурпировали Божие руководство. В плену и послепленном сообществе эндогамия усилилась, а основа семьи по-прежнему формировалась по патриархальному шаблону.

Преобладающая структура семьи в западных обществах ХХ века - это нуклеарная семья. Патриархальная традиция продолжается в том, что  невеста принимает фамилию мужа, но эта ситуация меняется. Все чаще юридические изменения и признание прав женщины ведут к тому, что традиционные половые роли больше не воспринимаются как
резко очерченные. Все это сопровождается растущей потерей семейной идентичности и поиском взаимоотношений при социальном порядке, в котором родственные отношения становятся минимальными. Это означает, что средний человек стал намного дальше от библейской картины семьи. Апелляция к патриархальности как противоядие от болезней семьи становится не только неубедительной, но и неправильной. Ключ к гуманизации семьи и восстановлению конструктивных отношений не заложен в копировании определенного социального образа, но в различении значений семьи и народа как последовательных субъектов Божия завета.
 
Богословие завета и социологические факторы
 
Первичным выражением отношения Бога к Своему народу в Ветхом Завете был завет (ковенант). В нем были, однако, различные виды заветов. В Быт.12-17 мы видим Авраамов завет, когда народ Божий рассматривался как расширенная семья и знамением завета было обрезание (2). Формой завета было милостивое обетование Бога и ответ Авраама в вере. Обещания земли и потомства были благословениями, переданными сыну патриарха, хотя любимый сын выбирался не только по праву (Исаак), но и свободным предпочтением (Иаков вместо Исава, Иуда вместо Рувима). Этот завет явно был безусловным.

Исход 19-24 представляет нам завет другого рода - Моисеев или Синайский. Люди Божьи были теперь нацией из двенадцати кланов в патриархальном сообществе. Сама форма завета, видимо, легче всего объясняется со ссылкой на хеттские договора о сюзеренитете (3) - соглашения между неравными сторонами, в которых сюзерен любезно предлагал завоеванным вассалам определенные блага под конкретные условия. Соответственно неотъемлемым компонентом этого завета был закон - Декалог, завет как кодекс права, а позже кодекс святости (Левит). Знамением этого Завета была Пасха с вероятной предпосылкой в виде как скотоводческих, так и земледельческих праздников. Это изначально был семейный праздник, в котором участвовали дети, изучая могущественные дела Бога. Это был условный завет, в котором благословения
или проклятия были связаны соответственно с послушанием или непослушанием.

Третьим в Ветхом Завете был завет с Давидом (2 Цар.7, Пс.89). Согласно патрилинейной монархии этот завет был выражен в династической преемственности от отца к сыну. Это означало, что согласно форме завета он передавался не на основе личных заслуг, как у харизматичных судей. Обетования Давиду не были сведены к нулю из-за его неповиновения. Этот завет был отчасти условным, отчасти безусловным; его знаком было помазание елеем. Одна семья была назначена и помазана как спасение нации; по крайней мере это подразумевалось в завете, хотя подход Второзакония истолковывает то, что случилось с нацией и монархией, на основе Синайского завета.

Наконец, есть Новый Завет (Иер.31-32; Иез. 36). Является ли он условным или безусловным? Он сосредоточен на внутренней трансформации через Духа Святого, позволяющей исполнять волю Божию и подчеркивающей важность прощения. Семья остается здесь на втором плане, и в Новом Завете предполагаются уже иные отношения между Богом и людьми, связанные не с социологическими, но с духовными факторами. Поэтому прежде чем делать выводы из нашего взгляда на Ветхий Завет, посмотрим на концепцию семью в Новом Завете.
 
Радикальные заявления Иисуса   
 
Три высказывания Иисуса показывают совершенно необычный подход к семье (4). Мк.13.12-13 - апокалиптическое видение конца и скорби, когда брат восстанет на брата, сын на отца, дети на родителей, и только тот, кто претерпит до конца спасется. Эсхатон означает отделение семьи от веры и племени и отказ от допущения Торы, что одно связано с другим. Прежние правовые системы поощряли связь веры и рода в одной структуре. Видение Иисуса отходит от этой традиции. В Лк.14.26 Иисус делает радикальный вызов ученичества: кто не возненавидит своих родных и даже свою душу, не может быть Его учеником.   Это предполагает конкретное решение отделить от семьи. В иудаизме и Ветхом Завете семья считалась источником жизни, исходящей от Бога. Это душа жизни, и верность семье ставилась почти так же высоко, как верность Богу. Но для Иисуса ученичество стоит выше верности семье. Последний отрывок (Мтф.8.21-22) посвящен отношению ученичества к обязательствам похорон. Кто-то видимо хочет следовать за Иисусом, но просит: ‘позволь мне прежде пойти и похоронить моего отца’. На это Иисус отвечает: "следуй за Мной и пусть мертвые хоронят мертвых". В некоторых случаях требовалось оставаться с родственниками до их смерти, а похороны по еврейскому праву имеют приоритет над другими религиозными обязанностями. Поэтому и здесь ученичество ставится выше верности семье. (Только первое; собственно о похоронах вообще нет речи. - Пер.).

Из рассмотрения этих трех отрывков Рой Харрисвилл заключают: "Эти три высказывания знаменуют окончание семьи как предмета веры, а также национальной религии и лежащей в ее основе правовой системы" (5). Жан-Жак фон Альмен ставит вопрос еще жестче. Для него Иисус провозглашает Божий призыв к людям входить в Царство, с приходом которого семья перестает быть чем-то решающим (6). В отличие от прежних заветов с Авраамом, Моисеем и Давидом Новый Завет не ограничивается ни семьей, ни нацией, в нем нет ничего этнического. Он фокусируется скорее на установлениях Бога в жизни верующих, учеников.
 
Учение Иисуса и семья в древней Церкви
 
Однако в учении Иисуса есть и другой аспект, идущий в ином направлении. Пять раз в синоптических Евангелиях Иисус призывает детей чтить отца и мать. В двух из этих отрывков (Мтф.15.4-7, Мк.7.9-12) есть обличение тех, кто ставит религию выше семейных обязательств. Такие люди названы лицемерами. Слова Иисуса явно ставят заповедь почтения к родителям выше любых ритуалов.  Кроме  того, на протяжении всего Нового Завета ценность дома и семьи крайне важна. Исцеленные не призывались к ученичеству, но отсылались домой. Семья как ценность по-прежнему стоит непосредственно после Бога.  Фактически из домохозяйств первоначально формировались центры поклонения.

Но церковь как расширенная семья больше не была основана на кровном родстве, но на приверженности вере. Из Еф.5-6 очевидно, что семья по-прежнему имела жизненно важное значение для церковной общины. Во всей Церкви должна была проявляться гармония любви, покорности, послушания и уважения, что было естественно для семьи. Если это не будет взращиваться в общине, в ней не будет доверия, вытекающего из общей приверженности Христу. Эти качества, так необходимые церковной жизни, должны были взращиваться через семью при должном признании того, что  власть, любовь и забота  Бога требуют любви и послушания как надлежащих ответов верующих.

Радикальный призыв к ученичеству и значение семьи для Самого Иисуса и апостолов воспринимались современниками как вошедшие в конфликт с центральным местом семьи в иудаизме. Но внимательное рассмотрение соотношений закона и Синайского завета допускает разные толкования. Когда закон и завет отделены, возникает либо законничество (закон без завета), либо казуистика (завет без закона). В отношении первого Иисус утверждает, что сыновняя почтительность (вера как семья) не есть благо само по себе, так же как закон сам по себе, в отрыве от завета не есть условие ученичества. С другой стороны, нельзя чтить Бога так, чтобы свести на нет заповедь чтить родителей. Иисус говорит, что нельзя спрашивать, при каких условиях можно ослушаться родителей, и искать ответ в Писании; это будет казуистика. Конечно, бывают ситуации, когда конфликт выбора между родителями и Богом далеко не очевиден. Но этот конфликт нельзя разрешить, перетолковывая Писание по своему усмотрению.

В противоположность законничеству и казуистике, Иисус соединяет закон и завет вместе. Отношения, что существуют через завет, конкретизирует закон. Это соотношение может выражаться через различные коды. Но Новый Завет не без закона; внутри него есть закон. Поэтому в нем действуют конкретные заповеди и вера. В Новом Завете нет законничества, в нем многое но действует в условиях свободы, но при этом свобода предполагает взаимную зависимость учеников. Соответственно ученичество и община учеников требует преданности, превосходящей любую другую.  Это то, что подразумевает Иисус, когда в Мк.3.31-35 Он говорит, что Его настоящая мать, братья и сестры - это те, кто исполняет волю Божию.

Непреходящее значение Ветхого Завета внутри Нового в том, что последний находится в преемственности с Торой и историей. Богословие, подразумевавшееся в заветах с Авраамом и Моисеем, продолжает говорить с нами и нашими семьями. В то же время призвание Авраама, получение им обетования и его ответ веры теперь не имеют привязки к социальной конфигурации, как тогда. В Иоан.6, Рим.4 и Евр.5 мы видим эту парадигму в Церкви I века.

Безусловный характер Божия принятия -  это основа всех заветов, но также ключ к человечности в семейных отношениях сегодня. Нам и нашим семьям нужно знать, что нет пределов для нашей любви или стремления быть любимыми. Это измерение вытекает из нашего опыта принятия нас Богом. Избирая Израиль как Свой удел, как "царство священников",  Бог ставил условием послушание народа (Исх.19). Этот завет повторяется и в Новом Завете (например, в 1 Пет.2.9-10) в определении характера и целей Церкви. Нет веры, которая не включала бы в себя послушания. В семье мы не можем разделить доверие и верность. Где муж и жена хранят верность друг другу, у детей есть модель для послушания им и Богу.

Евр.5.8-9 заостряет внимание не на вере, а на послушании Иисуса в Его искупительном деле ради нас. Оно вдохновляет нас на послушание не как средство заработать благодать, но как способ благодарности и полной самоотдачи. Такой ответ неизбежно отразится и на наших семейных отношениях. Парадокс нашей жизни как семейной и в то же время преданной Богу, в том числе в семье, продолжается в Новом Завете с его открытостью как закону, так и Духу, а также обещанием отношений, которые ничто не сможет разрушить. Преданность, которая одновременно условна и безусловна, сохраняет центральное значение для выживания и роста семьи. Это особенно важно, если такая верность питается милостью Божьей и преданностью в перспективе завета.  
 
 (1) Эта секция опирается на работу: C. R. Taber’s ‘Kinship and Family’, Interpreter’s Dictionary of the Bible, Supplementary Volume (ed. K. Crim, New York, 1976)
(2) По мнению Р. де Во, первоначально это был ханаанский обряд вступления в брак, которому Израиль придал новое религиозное значение). 
(3) См. Klaus Baltzer, The Covenant Formulary (tr. D. E. Green, Philadelphia, 1971).
(4) Roy Harrisville, ‘Jesus and the Family’, Interpretation 23 (1969), pp. 425-438.
(5) Ibid., p. 434.
(6) Family’ in A Companion ta the Bible (ed. J. J. von Allmen, New York and Oxford, 1958)