"Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться: много может усиленная молитва праведного" (Иак. 5:16).

Достаточно ли общего исповедания в грехах? Может быть, а может быть и нет. Всё зависит от того, кто спрашивает. Позвольте мне пояснить.

Общецерковное исповедание грехов в День Господень - это славное, освобождающее от греха средство благодати. Мы торжественно исповедуемся вместе в том, что мы не делали того, что должны были делать, и в том, что мы делали то, чего не должны были делать. Тогда мы можем с радостью отвернуться от наших прошлых грехов и устремить свой взгляд на Божью верность Своим заветным обещаниям в милостивом труде Иисуса Христа: в Его смирённом пришествии в мир, морально совершенной жизни, поглотившей гнев смерти за наши грехи, победоносном воскресении и восшествии к престолу Величия на небесах, где Он сидит одесную Бога Отца и постоянно и безотказно заступается за нас. Имея такое твёрдое основание спасения, мы, находясь в страшной нужде, получаем милость и благодать от нашего Первосвященника через нашего пастора, когда мы, всем собранием, вспоминаем о нашей полной зависимости от триединого Бога и вменения нам праведности Христа. В этом нет никакого сомнения. Общецерковного исповедания грехов достаточно.

 Тем не менее, Дитрих Бонхоффер (Dietrich Bonhoeffer), во многом опираясь на труды Мартина Лютера, выразил в последней главе ("Исповедание и Причастие") своей книги "Совместная Жизнь" мнение, что мы чрезвычайно нуждаемся в личном исповедании грехов. Он объяснил, что, даже исповедав свои грехи в общей молитве покаяния, некоторые христиане (если ни большинство) всё ещё остаются со своими грехами наедине. И такие христиане, как он полагал, - полностью одиноки. Для христиан, оставшихся наедине со своим грехом, церковь кажется местом обитания благочестивых людей, как будто над её дверями есть вывеска: "Оставь грехи, входящий в эти двери". Они боятся, что их раскроют, поэтому сохраняют видимость благочестия, хотя крепко держатся за свои тайные грехи. Такая раздвоенность только отдаляет их от света общины и погружает их ещё глубже в личную тьму. К тому же, исповедовать грех кому-либо - это значит проявить наивысшую степень смирения. Это значит показать людям своё настоящее лицо, а не ту маску, которую мы надеваем для окружающих. Вот почему многие стремятся избегать такого ужасного удара по своей гордости, и, вместо этого, исповедуют свои грехи Богу в уединении.

 Здесь Бонхоффер задаёт читателям глубокомысленный вопрос: "Почему нам легче исповедоваться в греха перед ужасающе святым Богом, чем перед другим оправданным грешником?" Ответ очень прост. Мы, на самом деле, исповедуемся в грехах себе, а не Богу, а затем сами себя прощаем. К сожалению, такое самопрощение никогда не сможет привести нас к отказу от греха. В теле Христовом, нам нужно, чтобы кто-то другой провозглашал нам Божьи обетования Евангелия. Нам нужны люди, которые помогли бы нам бороться с обманом греха. Вот почему Лютер твёрдо провозглашал:

 "Я никому не позволю отнять у меня личного исповедания, и не отдам его за все сокровища мира, поскольку понимаю, как они утешают и ободряют меня... Ведь есть так много сложных вещей, в которых человек не способен разобрать сам, и он отзывает в сторону своего брата и рассказывает о своих трудностях... Поэтому никто не должен запрещать исповедание или отвращать и удерживать кого-либо от этого. И если кто-нибудь борется со своими грехами и ищет помощи и хорошего совета, то пусть он признается своему брату наедине, и примет его совет, как совет Бога" (LW, 51.99).

 Жан Кальвин соглашается с этим и говорит:

 "Мы должны полагать наши немощи друг на друга, чтобы иметь взаимную помощь, сострадание и утешение. И, зная о трудностях наших братьев, молиться за них Богу" (Наставления, 3.4.6).

 И Кальвин, и Лютер хорошо знали освобождающую истину Иак. 5:16. Они в равной мере одобряли и поощряли взаимное признание в грехах и молитву друг за друга, как средства познания исцеляющей силы Бога. Но они, также, много сделали, чтобы показать своё неприятие тайного исповедания священнику и обязательного исполнения искупительных ритуалов Римской Католической Церкви. На их (Католиков) использование Иак. 5:16, в качестве доказательства, Кальвин отвечал указанием на то, что за призывом к исповеданию сразу следует фраза: "и молитесь друг за друга" (Наставления 3.4.6). Но ведь те, кто исповедуются не слышат в ответ исповедания священника и не молятся за него. Как же можно использовать этот текст для поддержания идеи тайной исповеди священнику?

 В противоположность этому ошибочному мнению, реформаты поощряли личное, добровольное исповедание только для тех, кто нуждался в нём. Кальвин писал следующее:

 "Всегда должно придерживаться следующего правила: там где Бог не повелел ничего напрямую, нельзя устанавливать жёстких правил. Поэтому, [личное] исповедание... должно быть свободно и необязательно для всех, кроме тех, кто знает, что имеет в этом нужду. И нуждающиеся в исповедании не должны быть понуждаемы каким-либо правилом или уловкой к признанию в своих грехах" (Наставления 3.4.12).

 Более того, поскольку Иак. 5:16 не говорит напрямую о том, кому мы должны исповедоваться, то "нам оставлен свободный выбор исповедоваться в собрании тому, кого мы считаем наиболее подходящим. Тем не менее, по возможности, мы должны избирать наших пастырей, поскольку они почитаются более подходящими для этого... Хотя обязанность взаимного поощрения и порицания возложена на всех христиан, она более всего лежит на служителях" (Наставления 3.4.12).

 Личное исповедание греха - это акт смирения, который объединяет нас с нашим братом или пастором, помогающим нам вырваться из круга самообмана, когда свет Евангелия сияет сквозь оправданных грешников и пронизывает тьму и уединённость наших сердец. Это унизительно позорно, но, в тоже время, неоспоримо приносит освобождение. Так создаются родственные связи истинно христианского сообщества, ищущего уничижения плоти и поощряющего других к тому же. Так будем же совершать наше спасение со страхом и трепетом, зная, в первую очередь, что Бог созидает в нас и желание, и действие по Своему благоволению (Флп. 2:12-13).

 И делая это, давайте зададим себе вопросы, чтобы лучше знать и исправлять себя:

 Остаюсь ли я один на один со своим грехом?

Признался ли я в нём пресвитеру или близкому другу?

Могут ли другие люди признаться мне в своих грехах?

Смогу ли я ответить откровенным признанием греха в ответ на исповедание?

www.ligonier.org