"Сокрытое принадлежит Господу, Богу нашему, а открытое – нам и сыновьям нашим до века, чтобы мы исполняли все слова закона этого" (Втор. 29:29).

 В понимании Жана Кальвина, эти слова из Второзакония 29:29 были эквивалентны теологическому знаку "Проход Запрещён!" Здесь подчёркивается различие между тем, что открыто, и тем, что скрыто, и скрытое, без оговорок, обозначено, как собственность Бога. Исследовать то, что скрыто не имея на то разрешения - значит забираться на территорию, которая ясно обозначена Богом, как Его личные владения.

 Латинская Библия - Вульгата - была стандартной Библией Церкви до Реформации, и этот перевод размыл различие обозначенное в Второзаконии 29:29, перевод оригинальных слов Иврита был сделан так, что эта фраза могла быть понята следующим образом: "сокрытое, которое принадлежит Господу Богу нашему, открыто нам и нашим детям..." (abscondita Domino Deo nostro quae manifesta sunt nobis et filiis nostris). В своих комментариях на 29 главу Второзакония, Кальвин показывает, что знаком с тем, как эта строка написана в Вульгате, но он указывает на то, что подобное прочтение текста "противоречит правилам грамматики [Иврита]".

 Его собственный перевод этой сроки соответствует нашему современному английскому тексту, он говорит, что здесь есть очевидное "противопоставление" или "сравнение" между "открыто показанным учением Закона и тем, что скрыто и непознаваемо в воле Божьей, исследование которого незаконно". Поэтому он так комментирует этот отрывок: "Это удивительный отрывок, и он особенно заслуживает нашего внимания, поскольку здесь осуждается излишняя смелость и любопытство... Мы знаем, как сильно интересуются люди совершенно бесполезными вещами, даже если их исследования могут быть опасны. Люди хотели бы проникнуть в самые дальние уголки небес и не только это, [если бы у них была возможность] они бы и в шкафах там порылись".

 Хотя Второзаконие 29:29 запрещает нам интересоваться некоторыми вещами, оно, в равной мере, обязывает нас прилежно изучать и провозглашать то, что нам "открыто". Кальвин пишет, что "в первой части стиха, Моисей кратко порицает и одёргивает безрассудных, которые нарушают границы, установленные Богом; а во второй части он призывает нас принять учение Закона (то есть Писание), в котором нам открывается Божья воля".

 Когда говорит Бог, у нас нет права подвергать цензуре или как-либо редактировать Его слова. Наша ответственность - это покорно слушать, всячески стараться понять и показать принятые истины Его Слова всему миру (свидетельство), нам самим (утешение и призыв) и Ему (молитва и хвала). Всегда были люди, которые отказывались от того, чтобы говорить также ясно, как Бог, например о Его прерогативе в том, чтобы давать или не давать Свою спасающую благодать недостойным грешникам (см. Рим. 9:16). Важные теологические истины, такие как учение об избрании и учение об отвержении, требуют осторожного обращения, но мы, в отличии от Бога, не можем сказать, что часть знаний подходит для общественного или личного использования, а другая нет

И, в большинстве случаев, реформаты были смелее, и, возможно, способнее, чем прочие, в исследовании и описании полей, пиков и долин той территории истины, которая была нам открыта. Мы, как мне думается, скорее склонны к излишнему любопытству, чем к отказу от исследований теологических просторов. И, на самом деле, мы похоже вообще не обращаем внимание на тот моральный запрет на поиск ответов на все возможные теологические вопросы, который на нас накладывает Второзаконие 29:29. Мы реагируем на Божий знак "Проход Запрещён!" также, как мы делаем это по отношению к такому знаку, если встречаем его на прогулке в лесу: мы либо проходим дальше, просто чтобы получить удовольствие от нарушения правил, либо творчески подходим к этому вопросу, перемещая линию запрета так, чтобы наше положение было как-то оправдано и места для исследований было побольше.

Так, например, мы можем посмотреть на библейскую истину об избрании и отвержении, как на точку отсчёта, и, отталкиваясь от неё, начать задавать вопросы (и, что ещё хуже, находить ответы), о которых Писание нигде не говорит. Вопросы, скажем, о том, что является причиной и основанием, кроме благоволения Бога, по которой одни избираются, а другие отвергаются. Интересно, что именно из-за подобного неограниченного интереса к предопределению, Кальвин использовал Второзаконие 29:29 в своём труде "Наставление в Христианской Вере", напоминая своим читателям, что "пытаться зайти в своих изысканиях дальше, чем это открыто в Божьем Слове, также безумно, как желать пройти через пустыню или видеть во тьме". В одном из наиболее знаменитых отрывков "Наставлений" Кальвин пишет: "Давайте... позволим [нашему внутреннему] христианину быть открытым к слышанию и пониманию всего того, что Бог говорит ему, и, при этом, мы должны тотчас ограничивать его интерес к исследованию там, где Бог решил ничего не говорить".

И, я должен признаться, это не легко определить точное положение границы между открытым (законно доступным) и сокрытым (незаконным) знанием истины. Этот вопрос сам по себе является сложным и требует к себе гораздо большего внимания реформатских теологов, чем ему уделяется. Давайте, тем не менее, по меньшей мере, признаем существование морального запрета, который на нас накладывает Второзаконие 29:29, чтобы мы ограничивались от некоторых направлений теологической мысли в отношении нашего триединого Бога и Его труда по сотворению и предопределению.

Бог, на самом деле, поместил знак - "Проход Запрещён!" - в некоторых местах, которые наши умы склонны исследовать (благодаря греху). Когда мы ищем понимания нашего святого Бога и Его путей, уже само наличие такого знака, не важно в каком месте, должно пробуждать в нас значительное смирение и трепет. 

www.ligonier.org