Я пишу, находясь с визитом в Грузии. И это хорошо, что я здесь только с визитом. Если бы я здесь жил, то я бы оказался нарушителем закона. Похоже, что здесь недавно приняли закон, по которому в одном доме не могут жить одновременно более чем 8 человек. Мы с женой и семеро детей уже выходим за рамки. Я уверен, что этот закон не был направлен на то, чтобы держать такие семьи как моя за пределами этой страны. Это не было намерением государственных чиновников. В место этого, как я думаю, хотя об этом не было ничего сказано, намерение было в том, чтобы не дать некоторым группам эмигрантов поселиться здесь. Вместо того, чтобы издать закон, направленный против этих групп эмигрантов, что было бы политически некорректно, они выдумали этот неуклюжий закон, который также затронул большие семьи. Этот закон врезался в другой закон, в Закон Ненамеренных Последствий. Так всегда получается, когда мы пытаемся действовать нечестно. Когда мы пытаемся двигаться вперед, скрывая при этом свои убеждения, мы теряем все, что искали.

Это не новая мысль, отметить, что в Америке Евангельская Церковь стала мирской и безжизненной. Мы настолько приземлены в нашем мышлении, что не представляем из себя ничего полезного для неба. Безжизненность приходит от обмирщения. Но оно-то, откуда-то берется? Это подобно всякому прочему греху, и тут возможны варианты. Мы можем доказывать, что оно началось вместе с последними причудами, которые стали модны в Церкви. Или мы можем пойти до самого начала, до сада. И тот, и другой вариант имеет свои преимущества. Тем не менее, может быть более полезным, если мы посмотрим на начало этого упадка в самый разгар спора между фундаметалистами и модернистами.

Фундаментализм назван так по фундаментальным причинам. Это было движение, которое занималось утверждением, защитой и поддержанием основ (фундамента) веры. Целиком движение поддерживало авторитет Библии. Оно соглашалось с описаниям сотворения, чудес, непорочного зачатия и воскресения Иисуса. Оно утверждало необходимость обращения через веру в оконченный труд Христа. Короче говоря, оно утверждало определяющие моменты исторического Евангельского течения. Почему же тогда этот спор не называется спором между евангелистами и модернистами? Чтобы ответить на этот вопрос, сначала надо задать другой. Что отличает евангелистов и фундаменталистов? И неожиданно наша проблема становится ясна. Евангелист это фундаменталист, который хочет уважения от модернистов, и для этого он готов продать душу.

То есть, разница между фундаменталистом и евангелистом не в содержимом их веры, но в том, как они в ее поддерживают. Фундаменталисты, надо отдать им должное, вцепились в основы веры как питбультерьер в сочную косточку. В этом нет ничего привлекательного или утонченного, но все знают, что их уже не разъединить. Евангелисты, с другой стороны, пытаются найти общие точки соприкосновения, хотя бы культурные: "Да, мы верим в авторитет Библии, но только, потому, что для этого есть хорошие, профессиональные и академические причины. Да и на самом деле все то, во что мы верим, мы верим из-за хороших, профессиональных и академических причин." Что разделяет евангелистов с фундаменталистами, так это то, что мы не метаем громы и молнии, и у нас в кабинетах висят причудливые ученые степени, вместо изображения Билли Сандея. Мы, евангелисты, согласились на сделку с модернистами: "Мы будем звать вас братьями, если будете называть нас учеными".

 Пожалуйста, поймите меня правильно. Смысл не в том, что надо быть тупым, чтобы правильно верить в основания [нашей веры]. Вместо этого, смысл в том, что правильная вера в основания - это святое безразличие к тому, что о нас думают другие. Что-либо меньшее приведет нас туда, где мы уже находимся. То есть, любое движение, которое начинается со страха тех, кого мы хотим завоевать, уже побеждено теми, кого мы боимся. Мы думали, что защищаем основания, но на деле мы отдали все здание. Подобно тому, как это случилось с грузинскими чиновниками, наша несостоятельность в демонстрации силы наших убеждений привела как раз к тому, чего мы не хотели. Слабость, прячущаяся под маской компромисса, компрометирует наши убеждения и показывает нашу несостоятельность.  Из-за того, что мы были слишком мирскими для того, чтобы о чем-то заботиться, мы стали слишком мирскими, чтобы иметь какое-либо значение.

Мы и сейчас идем этим путем. Из-за страха оскорбить неспасенных, мы не говорим им, что они погибают. Из-за страха выглядеть узколобыми и ограниченными, мы заключили мир не только со смертельно опасными секуляризмом и модернизмом, но и с дважды смертельным постмодернизмом. Сама культура отражает нашу нерешительность, отказываясь делать заявления, подобно нам. В нашей гордыне мы выбрали такое смирение, которое не настаивает ни на чем.

Наш Пастырь, тем не менее, призывает нас идти другой дорогой. Он говорит нам, что поношение нас теми, кто вне веры, это то, чего мы должны искать, а не избегать, Он говорит, что те, кого мир презирает за Его имя, - блаженны. Фундаменталисты прошлого века были осмеяны и поруганы. И этим они заслужили одобрение от Иисуса. Да будет у нас не только достаточно храбрости, чтобы утверждать основания, но и в двойне от духа фундаменталистов. Они хорошо сражались, а мы сотрудничаем [с врагами]. Они сохранили веру, а мы только удержали наши позиции в своей среде. Так научимся же мы бояться не людей, но Бога. Поскольку в этом начало мудрости.

www.ligonier.org